Столичный доктор. Том VII
Шрифт:
Адмирал повернулся к свите, те закивали, словно китайские болванчики. А я, стало быть, не истинный пример?
Хотел опять сказать что-то резкое, но тут на второй путь, дав гудок, начал прибывать поезд. А вот и Безобразов приехал. Теперь точно пора валить. С этим все может вполне дойти до дуэли. Быстро он, кстати, примчался. Если считать, то выехал даже до смерти Сергея Александровича. Это что же, топить меня прибыл? Ну, как говорится, флаг ему в руки. Пусть только сунется.
Воспользовавшись тем, что Алексеев и Ко отвлеклись, я подхватил
— Почему мы так быстро ушли? — удивилась уже в буфете супруга. — Как-то не очень вежливо получилось.
Тут было шумно — все помещение заполняли офицеры. Они сидели компаниями за столами, толпились возле барной стойки. И разумеется, пили. Хлопали пробки от шампанского, половые носились по всему залу.
— Потому, что Алексеев нам совсем не друг. И ничего хорошего ни от него, ни от Безобразова ждать не приходится.
— Евгений Александрович! — из угла нам помахали рукой. Я пригляделся и ахнул. Владимир Алексеевич Гиляровский. Мой старый попутчик из Норд-экспресса. Собственной персоной. А рядом с ним двое в штатском. Один усатый рыжий, в котелке. Ну прямо «тараканище» из стихотворения Чуковского. Другой — худой, выбритый до синевы брюнет в шапке-пирожке, распахнутой шубе.
Мы подошли к столу, мужчины встали, сняли головные уборы и представились. Тараканище оказался корреспондентом французского «Фигаро» Жюльеном Баше. Брюнет прибыл от английской «Таймс».
— Господа, нам невероятно повезло! — Гиляровский мигом приставил к столу два свободных стула. — Это Наместник на Дальнем Востоке князь Баталов! Viceroy of the Far East, Prince Batalov, — повторил для иностранцев дядя Гиляй по-английски.
— Наш князь ближе к дюку, чем к принцу, — посмеялся я, представил жену. Ей тут же поцеловали руки, а уже мне были вручены визитки.
— Только я не наместник, Его Величество принял мою отставку.
— Неужели?! — расстроился Владимир Алексеевич. — Коллеги четыре недели ехали из Питера в Харбин. На железной дороге творится настоящий ад, поезда днями стоят на прогонах, без воды, еды… Связи тоже нет. Все отдано армии. Бардак полный.
— Так ваши товарищи только приехали? — поинтересовалась Агнесс.
— Утром. Поселиться негде. Все гостиницы разобраны офицерами. Частные дома тоже. Тут натуральный сумасшедший дом.
Ну вот. У нас образовалась серьезная проблема. Мне нужно разместить себя с супругой, плюс Тройера и Жигана. Пока я раздумывал, как вывернуться из ситуации и не унижаться перед Алексеевым, репортеры вцепились в Агнесс. Достали записные книжки, принялись забрасывать супругу вопросами об обстановке в Порт-Артуре. Их интересовало все. Ситуация с флотом, нападение японцев, особенно подводные лодки.
— Господа! — пришлось тормознуть ушлых журналистов. — Часть ваших вопросов относятся к секретным сведениям. Мы не имеем права обсуждать все это публично.
Глядя на разочарованные лица
Удобный случай обсудить интригу выдался, пока носильщики грузили чемоданы в сани извозчиков. Я отошел в сторону с Тройером, объяснил ситуацию.
— Алексеев злопамятный. Будет сводить с нами счеты. Еще и эта инспекция статс-секретаря. Надо бы их отвлечь.
— Как, ваше сиятельство?
— Утечка из канцелярии нового старого Наместника. Черновик плана по расселению крестьян из центральных губерний в Желтороссии после войны. Тех, кто отслужил в маньчжурской армии и кровью доказал свою верность престолу. С семьями. Сто тысяч человек. Лучше двести.
— Но это же аннексия земель у Кореи и Китая! — тихо ахнул мой секретарь. — Скандал! Дипломатический…
— Черновик! — с нажимом произнес я. — Сможете составить соответствующий проект? Тайно. Я же берусь подкинуть его зарубежным журналистам.
Вот и проверим мотивацию Валериана Дмитриевича. Так ли сильно он хочет под мое крыло, как говорил.
— Ваше сиятельство! — Тройер побледнел. — Это же… Если мобилизованные солдаты узнают из газет о проекте, пойдут слухи, то…
— … воевать они начнут каждый за троих, — завершил я мысль секретаря. — Воинский дух будет на высоте, а это половина победы.
— Но если власть все опровергнет, то может случиться бунт!
— Именно поэтому они будут молчать в тряпку. Корея и Китай нам и так не помощники в этой войне, самоустранились. Пусть тоже помучаются.
— Займусь сегодня же, — кинул Тройер.
— Ладно, давайте пока в гостиницу. Из тех, где еще есть места.
По рекомендации извозчика поехали в «самую лучшую гостиницу, все важные господа там останавливаются». Пока ехали, я обратил внимание, что население Харбина очень сильно выросло, большей частью за счет военных. Создавалось впечатление, что готовится не то парад, не то строевой смотр. Офицеры были везде — на тротуарах, в экипажах, за окнами кафе и ресторанов, возле магазинов. Что эти люди делают здесь? Почему не едут дальше?
Прибыли. Над чугунными воротами на русском и французском красовалась вывеска «Grand Hotel — Гранд-отель», буквы на эмали чуть потускнели от харбинской пыли и промозглого ветра. Намек на звание заведения с историей?
У самого входа — швейцар в несколько выцветшем мундире и белых перчатках, один из тех, что кланяются будто через силу: мол, я бы вас и не пустил, да работа обязывает. Стоило нам переступить порог, сразу запахло мыльной пеной, полированным деревом и чуть-чуть — чем-то кулинарным.