Столкновение
Шрифт:
Амара и Кэсси тоже приходят, так что большую часть времени мы проводим с друзьями. У них у всех закончились занятия, а я сегодня утром сдала свой последний экзамен, что означает окончание семестра.
— Я говорил тебе, как горжусь тобой?
Мой румянец, должно быть, заливает шею, потому что Эйден хихикает. У меня тряслись руки от повторного поступления на магистерскую программу, но вчера, когда мы ужинали, я получила электронное письмо о зачислении. Оставшиеся кексы с выпускными шапками, которые испек Эли, все еще стоят на кофейном столике. Эйден
— Спасибо. Мне кажется, я даже не успела осознать, что меня приняли. Я потратила годы, вливая кровь, пот и слезы в эту единственную цель, и теперь, когда она достигнута, все кажется неустойчивым.
Он кивает.
— Я понимаю. Но ты это заслужила, не позволяй голосам в твоей голове говорить тебе что-то другое.
Блаженство. Вот что я чувствую рядом с ним.
— Я тоже горжусь тобой, даже если я не согласна с тем, что ты сделал. Я знаю, ты никогда этого не признаешь, но не играть – убивает тебя. Я просто хотела бы сделать хоть что-то, чтобы помочь.
— Ты многое делаешь, — говорит он, целуя меня в плечо. Эйден прокладывает дорожку от моей шеи к губам, и я провожу рукой по его мягким волосам. Через несколько секунд неуверенные мысли забываются, и его поцелуй затрагивает струны моего сердца, которые бьются только для него.
— Вы двое граничите с уровнем пренебрежения Дилана к другим людям в этом доме.
Эйден отстраняется, чтобы посмотреть через мое плечо, где Киан прикрывает глаза, как ребенок, избегающий сцены поцелуя по телевизору.
— Он занимался сексом на этом самом диване. Не сравнивай нас.
— Мерзость! — я слезаю с Эйдена. — Я здесь спала!
— Не так уж далеко от того, что делал Дилан, — говорит Киан, и я с трудом сдерживаю кислоту, подступающую к горлу. — Но, серьезно, еще слишком рано для всего этого, — он машет рукой в нашу сторону.
— Есть ли какое-то конкретное время, когда ты бы предпочел наблюдать за нами? — возражает Эйден.
Киан издает рвотный звук, прежде чем схватить джойстик и запустить игровую консоль. Он опускает ложку в банку с арахисовым маслом на кофейном столике и запихивает ее в рот.
Эйден ловит мой взгляд.
— В мою комнату?
Я качаю головой.
— Нам нужно выбраться отсюда, — я начинаю складывать упаковки от еды в пакет для мусора.
Эйден останавливает меня и убирает все сам.
— Что ты предлагаешь нам делать, Саммер?
— Если это твое представление о прелюдии, не мог бы ты заняться этим где-нибудь в другом месте? Я уже достаточно наслушался этого наверху, — бормочет Киан сквозь ложку.
— Заткнись. Ты больше ничего не услышишь, — мы с Эйденом приняли серьезные меры предосторожности по звукоизоляции. Мы даже пытались уговорить Коула поменяться комнатами,
— О, Кроуфорд, да, да, да! — Киан имитирует девчачьи стоны.
Когда он снова опускает ложку в арахисовое масло, я выхватываю банку, заставляя его нахмуриться.
— У меня не такой голос, — говорю я.
— Хочешь, я запишу тебя в следующий раз?
Я бросаюсь на него, но Эйден останавливает меня, положив руку мне на талию.
— Осторожно, Ишида, — предупреждает он, и Киан закатывает глаза и снова сосредотачивается на своей игре. Прежде чем я успеваю швырнуть ему в голову банку с арахисовым маслом, Эйден вырывает ее у меня из рук и выносит меня из гостиной.
— Ты права. Нам нужно выбраться отсюда.
* * *
Через час мы паркуемся перед рестораном «Причал» в Хартфорде. Внутри я спотыкаюсь, когда замечаю Коннора Этвуда и Кристал Янг, целующихся в угловой кабинке.
— Мой бывший парень и твоя бывшая девушка. Твои ставки?
Эйден тянет меня к нашему столику.
— Он не был твоим парнем. Она также не была моей девушкой.
— Может, нам пойти поздороваться? — я бы не осмелилась, но забавно дразнить Эйдена, особенно когда он вот так взвинчен.
— Конечно, мы можем устроить двойное свидание, — невозмутимо заявляет он, садясь напротив меня.
— О, мы могли бы стать свингерами! — его взгляд отрезвляет мой смех. — Я шучу.
— Да, хорошая шутка. Иди сюда и расскажи мне другую, — он растягивает слова, и когда я закатываю глаза, он покидает свое место, чтобы сесть рядом со мной.
— Что ты делаешь?
Он успокаивается.
— Ты была слишком далеко.
— Для чего?
— Для этого, — его рука скользит вверх по моему бедру, достаточно высоко, чтобы у меня перехватило дыхание. Когда он сжимает мою покрытую мурашками кожу, я вскрикиваю.
Я накрываю своей рукой его ладонь, не давая ему двинуться выше.
— Ты не можешь просто взять и пересесть. Официант будет зол.
— Я же не двигал столы. Вот что действительно больно из того, что могут сделать клиенты.
Время от времени Эйден роняет случайные кусочки информации о своем прошлом, которые всегда удивляют меня.
— Ты работал официантом?
— В закусочной моей бабушки. Только на лето, когда мне было шестнадцать. Она довольно быстро меня уволила.
— Почему? Ты начал играть в хоккей хлебными палочками?
— Я запер Эли в морозилке.
Я смеюсь.
— Работать со своим лучшим другом? Должно быть, это было весело.
— Для меня. Для него не очень. Это был способ нашей семьи научить нас тяжелой работе. Как будто мы уже не потратили все свои силы на хоккей.
Когда он снова рассеянно сжимает мою ногу, я в отместку хватаю его за бедро. Это напоминает мне о чернилах чуть ниже его тазовой кости. Татуировка в виде паука не выходит у меня из головы с тех пор, как я впервые ее увидела.