Столкновение

Хабра Бал

— Это не сработает.

Ее глаза оглядывают меня.

— Что не сработает?

— Эта улыбка.

Она скрещивает руки.

— Что плохого в улыбке? Это вежливость.

— Не от тебя, и уж точно не для меня.

Она закусывает губу между зубами, чтобы скрыть улыбку.

— А, так тебе нравится, когда я груба с тобой?

— Очевидно.

— У тебя кинк¹⁸ на грубости? — она игриво кладет руку мне на грудь, и это прикосновение пронзает меня молнией

насквозь, направляясь куда-то опасно низко.

— Тебе придется это узнать.

Она поджимает губы.

— В следующий раз, когда Килнер захочет покричать, я отправлю его к тебе.

— С ним я справлюсь, — я смеюсь. — Между прочим, мероприятие невероятное.

Ее карие глаза сверкают.

— Правда? Не могу поверить, что так много людей пришло. В прошлый раз это был полный провал.

— Это все твоя заслуга. Ты должна начать верить, что то, что ты делаешь, имеет значение.

Румянец окрасил ее щеки.

— Я рада, что ты пришел.

— Значит ли это, что ты меня прощаешь?

Ее смех задевает что-то в моей груди.

— Я простила тебя в тот момент, когда ты появился у моей двери в своей хоккейной форме.

Всю мою жизнь звук коньков, ударяющих по льду, и шайба, залетающая в сетку, были единственными вещами, которые приносили мне чистое счастье. Я был уверен, что никакой другой звук или вещество не смогут сравниться с этим чувством эйфории. Только теперь я чувствую себя наркоманом, получившим первую дозу после долгих лет завязки. Легкий смех Саммер заполняет мои уши и проникает в ту часть мозга, которая фиксирует его в памяти. Теперь то, что приносит мне покой, чего я жажду, как победного гола в матче, – это звук ее смеха и вид ее улыбки.

— Саммер! — она поворачивается к волонтерам, зовущим ее.

— Я должна им помочь, — говорит она, оглядываясь назад.

Меня охватывает острый приступ разочарования, и я чувствую желание прижать ее к своей груди. Похоже, что чем дальше она от меня, тем сильнее натягивается ниточка между нами. Мое желание сбывается, когда развеваются длинные волнистые волосы, и она бросается вперед, встав на цыпочки, чтобы обвить руками мою шею. У меня вырывается грубый звук удивления, но я быстро прихожу в себя и обнимаю ее в ответ.

Это долгое объятие, полное запаха персиков и ощущения ее совершенного тела, прижатого к моему. Мои руки сжимаются вокруг ее теплой талии, и у нее перехватывает дыхание. Раньше, чем я надеялся, она отстраняется на дюйм, ее губы так близко к моим, что я чувствую их вкус. Ее глаза притягивают меня с силой океанской волны.

— Прокатишься со мной на колесе обозрения? — говорит она.

Мальчишеское волнение, охватившее меня, смущает.

— Конечно.

Глава 19

Саммер

Разве

это по-детски – испытывать восторг от карнавального аттракциона?

Если да, то мне все равно.

Вращающееся колесо зовет меня, как маяк, сквозь море смеющихся и отдыхающих студентов. Запах попкорна давно улетучился, его сменил притягательный аромат Эйдена. Хотя, возможно, это просто моя галлюцинация.

Киоски нужно пополнить едой, игровые инструктора нуждаются в перерывах, и у нас серьезная проблема с выпивкой, которую я готова игнорировать, лишь бы никто не упал на землю и не повредил дорогостоящее оборудование.

Кенна, инструктор по броскам в баскетбольное кольцо, выглядит так, что вот-вот развалится на части, поэтому я отправила ее на перерыв. Парочки, приближающиеся к будке, демонстрируют чрезмерное количество ППЧ¹⁹, но это не раздражает меня так сильно, как раньше. Мой взгляд снова устремляется на колесо обозрения.

Пока я убираюсь после последней игры, Киан прислоняется к моей будке, а его спутница любуется большой мягкой игрушкой в виде животного.

— Думаешь, ты сможешь подстроить все так, чтобы я выиграл?

Я беру его билеты и собираю несколько колец.

— Что мне за это будет?

— Радость от вида своего лучшего друга в объятиях женщины?

Мой смех вырывается без предупреждения, заставляя его спутницу обернуться. Я машу рукой.

— Она симпатичная.

— Это значит «да»?

Я пожимаю плечами и протягиваю ему более широкие кольца, предназначенные для детей.

— Ты сегодня ужасно милая, — замечает он.

— Сегодня я щедрая.

Его глаза расширяются, как будто он раскрыл большой секрет.

— Ты потрахалась.

Мое лицо скривилось от отвращения.

— Почему это твое первое предположение?

— Это не предположение. Либо ты потрахалась, либо у тебя есть перспективы потрахаться.

Я не хочу думать о том, прав он или нет.

— Ты последний человек, который должен что-то знать о моей сексуальной жизни.

— Ты имеешь в виду несуществующей?

Я сверкнула глазами.

— Ты большой любитель поболтать, — на это он только показал язык. — Если хочешь знать, я просто счастлива.

Выражение лица Киана смягчается.

— Хорошо. Мне нравится видеть тебя счастливой, — затем он уходит, хвастаясь, что выиграл для свой спутницы самый большой приз.

Впервые в жизни мне показалось, что все идет хорошо. Карнавал пользуется успехом, мое исследование нуждается лишь в незначительных доработках, а мои ядовитые чувства к хоккею на время утихомирил один капитан.

Из раздумий меня выводит постукивание по плечу, и Кенна забирает у меня ключ.

— Кыш! Ты весь день работала. Иди повеселись.