Столкновение
Шрифт:
Он проводит рукой по своим волосам. Его бицепсы на мгновение отвлекают меня от нервного трепета в животе. Мое сердцебиение учащается, и я пытаюсь контролировать то, как быстро поднимается и опускается моя грудь, но Эйден видит это. Он, должно быть, также заметил мой неприличный топ, судя по тому, как подпрыгнул его кадык.
После того, как я рассказала ему о своем отце, я ожидала, что все будет странно. Обычно так и происходит, когда люди узнают, что твой отец – легенда НХЛ. Но Эйден больше никогда не поднимал эту тему. Он не просил автографа или замолвить
Стоя на коленях на его кровати, я едва дотягиваюсь до него ростом.
— Я не хотела врываться вот так. Я просто…
— Прекрати, — он гладит меня по рукам. Выражение его лица нежное, когда он целует меня в лоб. — Я просто удивлен.
— Приятно удивлен?
— Очень приятно удивлен.
Мой учащенный пульс не замедляется, но его слова успокаивают темное чувство в моем животе. Его одобрительный взгляд скользит между моих ног. Я подаюсь вперед, надеясь, что он поцелует меня, прежде чем я выйду из строя, но он отстраняется.
— Ты слишком хорошо пахнешь, чтобы я мог испортить твой аромат, — он тянется за полотенцем. — Сначала я приму душ.
Я киваю, хотя от него и не пахнет. По крайней мере, не для меня. Это странно, потому что в последний раз, когда Киан обнимал меня после тренировки, я чуть не запустила его через всю комнату за то, что он прикоснулся ко мне, когда от него пахло парой гниющих носков. С тех пор он стал особенно осторожен, даже проходя мимо меня после игры.
Эйден бросил свои вещи возле шкафа. Его телефон вибрирует, и когда он проверяет его, настроение у него падает. Он долго смотрит на экран.
— Все в порядке?
Он игнорирует меня и набирает сообщение. Стараясь не совать нос в то, что меня не касается, я молчу. Целые две минуты.
— Я тебя от кого-то отвлекаю? — вопрос звучит резче, чем я намеревалась, но он начинает меня раздражать. Он медленно поднимает голову, и от его пронзительных глаз у меня по шее пробегает непонятный жар. — Если да, то я могу уйти.
Я опускаю глаза и поднимаюсь с кровати. Температура в комнате повышается до такой степени, что моя одежда становится неудобной. Но я не долго раздумываю, потому что, когда прохожу мимо него, он останавливает меня, схватив за запястье. Противоречивые эмоции и что-то еще, что я не могу точно определить, омрачают черты его лица.
— Ты хочешь уйти? — спрашивает он.
— Ты выглядишь озабоченным, а мне не нравится, когда меня игнорируют.
Со вздохом он отпускает мое запястье и садится на край своей кровати. Мой гнев рассеивается, как дым, и появляется притяжение, которое заставляет меня последовать за ним, а также побуждает меня его обнять. Я обхватываю его за левый бок, потому что он огромный, а мои руки не такие длинные.
Еще одна долгая минута проходит в тишине. Я застенчиво отстраняюсь.
— Ты выглядел
Он снова притягивает меня к себе.
— Да.
Взрыв в моем сердце кажется таким мощным, что я уверена, он это видит. Уткнувшись лицом ему в грудь, я нежусь в комфорте его рук.
— Вот, — внезапно говорит он, вкладывая свой телефон мне в руку, не выпуская меня.
— Зачем?
— Чтобы ты могла успокоить свою ревность.
Я пытаюсь отстраниться от его груди, но он мне не позволяет.
— Я не ревную. Ты просто вел себя как осел, — я сую его телефон обратно ему в руку.
— Завтра мы играем с Йелью.
Это не то, что я ожидала от него услышать. Хоккейное соперничество между Йелью и Далтоном долгое и напряженное, но для Эйдена нехарактерно волноваться из-за игры.
— Ты сомневаешься, что вы выиграете? — я спрашиваю.
Он усмехается, качая головой.
— Дело не в этом. Просто на этой игре будет трудно.
— Почему?
— Это выездная игра.
Играть вне домашнего льда – определенно недостаток, но Далтон в этом сезоне не проиграл ни одного выездного матча. Поддержка нашего университета на выездных играх также очень высока, потому что женские общества стараются поддерживать дресс-код в золотых и синих цветах.
— Ты не фанат Нью-Хейвена?
— Там погибли мои родители.
Моя голова вскидывается от шока, а сердце проваливается в желудок.
— Что?
Эйден смотрит на свои руки.
— Мне было восемь, и они ехали на мою игру. Дороги заледенели, и солнце уже село, когда в них ни с того ни с сего врезался пьяный водитель.
Боль разрывает меня пополам.
— Я понятия не имела, Эйден. Мне так жаль.
Его хватка усиливается.
— Вот почему Йель для меня – сложная тема. Ребята в курсе, поэтому стараются изо всех сил, когда я не в форме.
Я провожу рукой по гладкой коже его подбородка.
— Я не могу представить, как это, должно быть, тяжело.
Он накрывает мою руку своей, тепло покалывает мою кожу.
— После стольких лет стало лучше, но что-то все еще есть в той раздевалке.
— Это там ты узнал?
Он кивает с отрешенным видом.
— Пришли мои бабушка и дедушка, и я понял, что что-то не так, — мое сердце словно растворяется в желудочной кислоте, когда я представляю, как маленькому испуганному мальчику приходится с этим справляться. — Иногда мне кажется странным продолжать играть в хоккей, потому что я не могу избавиться от чувства вины.
Меня охватывает замешательство.
— Чувства вины?
— Я был причиной того, что они вообще ехали по этому шоссе.
— Эйден, это…
— Я знаю, это нездоровые мысли. Каждый терапевт говорил мне об этом.
Я качаю головой.
— Нет, просто это ложь. Кто-то принял глупое безрассудное решение, и оно отняло у тебя двух очень важных людей. Ты ни в коем случае в этом не виноват, — он смотрит на меня долгую хрупкую минуту. — Какими они были? — я шепчу, не желая разбивать завесу уязвимости.