Стой, бабка, стой
Шрифт:
– Вы сказали профессор?
– Удивленно спросил он.
– Да. Ученый Совет принял это вчера. Вы зря убежали.
– А вы откуда знаете?
Она усмехнулась.
– Я была там. Только вы меня не замечали. Не знаю, куда вы смотрели.
– Извините. Просто...
– Я понимаю. Идемте.
– К-куда?
– Меня послали за вами.
– Сказала она.
– А я смотрю, вы уже идете.
Хан не стал отвечать. Через несколько минут он уже стоял перед группой профессоров, которые поздравляли Хана. Затем один
Ракид оказался в полной растерянности. Больше всего его поражало то, с какой скоростью все происходило. Даже не то, что его приняли, а то, что его приняли после одного доклада, да еще и после спора с Векслером.
Впрочем, уже через пару часов он понял все. Вся ситуация была в том, что в университете существовало две группы ученых. Одна, состоявшая в основном из молодых, и старая, в которой находились и Векслер и Тансего, и многие другие.
Группы фактически конкурировали друг с другом, и Ученый Совет часто становился попросту ареной для борьбы между ними.
Хоршер находился где-то на границе между группами, более симпатизировал молодым, но уважения к старшим не терял. Таких было не мало, и часто именно голоса середины решали все дела на Совете, если старики и молодые были в оппозиции друг к другу.
Так вышло и с решением о присвоении Хану Ракиду звания профессора. Он получил его фактически из-за политической игры среди ученых.
Хан попытался встретиться с Векслером, но тот отказался и не принял новоиспеченного профессора. Лишь краткий указ проректора гласил о выделении лаборатории и минимально гарантированного обеспечения. Векслер выполнил лишь формальные обязательства, накладываемые уставом университета.
Ракид получил небольшую комнату, которую лабораторией то назвать было нельзя. В комнате не было даже окна и только одна лампочка висела под потолком. Она и натолкнула Хана на мысль о новой теме, которую ему следовало изучить.
Электричество. Двадцать лет назад оно лишь зарождалось, а теперь лампочки были нормой. Электрическая сеть проводилась в самые разные места, даже в обычные дома. Впрочем, в квартире Хана его еще не было. Видимо, от того, что старая хозяйка жила по старинке.
Несколько недель прошли в библиотеке в изучении опытов. Среди старых и не очень профессоров уже ходили байки, что Хан Ракид штудирует учебники, пытаясь получить те знания, что должны быть у профессора.
Через месяц Хан Ракид был вызван к проректору, но вместо Векслера его встретил профессор Торрис. Тот самый Торрис, которому в студенческие годы Хан помогал решать задачи. Ракид едва сдержался, что бы не улыбаться, когда Торрис говорил от имени Векслера о том, что профессору Ракиду стоит начать практические занятия, а не сидеть в библиотеке. Как минимум, Ракид должен был представить план тех экспериментов, что желал бы провести.
– Надеюсь, у вас есть план, господин Хан Ракид?
– Спросил Торрис.
– У меня он будет.
– Когда?
–
– Ответил Хан, взглнув в глаза Торриса.
– Сорок дней? А сколько прошло?
– Меньше сорока.
– Ответил Хан.
Торрис взглянул на бумаги, лежавшие перед ним и некоторое время молчал.
– Хорошо. Надеюсь, в назначенный срок все будет готово, и вы представите план. Вы свободны.
– У меня есть один вопрос. Что с Векслером? Почему его нет здесь?
– Он не желает с вами встречаться.
– Надеюсь, что это именно так.
– Произнес Хан, подымаясь.
– Что значит надеетесь?
– Спросил Торрис.
– Логика ваша наука. Не разберетесь, спросите у Векслера, может, он и решит эту задачку.
– Ответил Хан.
– До встречи, господин Торрис.
Хан покинул кабинет. Он едва не смеялся. Впрочем, смешного было мало. Ему еще предстояло доказать, что он достоин звания профессора в это новое время.
Наступил тот самый срок. Хан уже имел все что нужно. И план экспериментов, в которых предполагалось изучение электрической поляризации веществ.
На этот раз его план принимал сам Векслер. Он сидел молча, читал бумаги, затем просто подписал.
– Вы можете быть свободны.
– Сказал он.
– Я хотел бы с вами поговорить, господин Векслер.
– Произнес Хан.
– О чем?
– О том, что не дело вмешивать личные обиды в научную работу. О том, что очень некрасиво обвинять человека черт знает в чем только на основании его имени. Вы можете думать что угодно, но я не считаю, что Хан Ракид был связан с заговорщиками.
– Вы в своем уме? Какие еще заговорщики?
– Убийцы Императора. Или вы не знаете, что Хан Ракид был увезен в Черной Карете?
– Хан Ракид пропал без вести, а не!...
– Святая наивность.
– Произнес Хан.
– Прошу прощения, господин Векслер. И прошу вас не смешивать науку с политикой.
– До сих пор никакой науки от вас не было. Кроме политики. А ваш доклад больше чем на докторскую не тянул, да и ту с натяжкой.
– В этом абсолютно с вами согласен. Спросите Хоршера. Я всего лишь делал подборку материалов по теме по его просьбе.
– Вы все сказали?
– Не все.
– Ответил Хан, подымаясь.
– Я не сказал, до свидания, господин Векслер. Надеюсь, мне удастся доказать вам, что я достоин. Не мелом, а делом.
Хан приступил к экспериментам. Вновь, как когда-то давно, он занимался опытами. Многое он делал своими руками, хотя, вокруг уже было не мало хороших инструментов, а при лабораториях была создана специальная механическая мастерская, где можно заказать детали для установок.
Хан Ракид после некоторых неудач с элементами вакуумной системы обратился туда, и мастер просто выдал ему несколько готовых деталей, объясняя, что и как с ними делать.