Стоя в чужой могиле
Шрифт:
— Пока да.
— Что ж, проверить стоит.
— Но не в первую очередь?
— А вы как думаете?
— Я думаю, они давно мертвы.
— А Аннет Маккай?
— Тут шанс еще есть, хотя и маленький.
— Поэтому мы и сосредоточиваем все усилия на ней, — сказал Ребус. — Кстати, это была хорошая идея — просмотреть запись с видеокамер на автобусной станции. Вот что значит дотошность.
Она чуть кивнула:
— Откровенно говоря, я недовольна собой.
— Почему?
— Потому что сразу не
— Первой смотрела Шивон? — предположил Ребус.
Эссон кивнула снова — едва заметно.
— Думаете, ее вызвали на ковер? — Ребус увидел, как порозовели ее щеки. — Я все-таки думаю, вы заслужили приз — как насчет доброй кружечки «горячей воды»?
33
В баре «Оксфорд» царило предвечернее затишье. Ребус сидел в заднем зале с ИПА и «Ивнинг ньюс», когда появилась Шивон Кларк. Она спросила, не хочет ли он повторить.
— Я хоть раз отказывался?
Она пошла к стойке и через пару минут вернулась со свежей пинтой и стаканом, наполненным чем-то зеленоватым и пенящимся.
— Лимонад с лаймом?
— Джин, лайм и содовая, — поправила она, поднесла стакан к губам, отпила и шумно выдохнула.
— Значит, день выдался трудный, — заметил Ребус.
— Мы не можем прочесывать горы в полном составе.
— Тебе досталось от Пейджа?
— За что?
— За то, что не увидела Хаммеля на автобусной станции.
Она посмотрела на него.
— Это тебе Кристин сказала, — догадалась она, и Ребус пожал плечами в ожидании ответа. — По-моему, его больше разозлило, что он только завтра сможет взять Фрэнка Хаммеля за горло.
— Я приглашен на допрос?
— Нет.
— Только ты и Физикал Граффити? Будет идиллия.
— Не начинай.
Он поднял руки: сдаюсь. Минуту-другую они просидели молча. Наконец Кларк спросила, есть ли что-нибудь интересное в газете.
— Ничего особенного.
— Кристин тебе сказала о фотороботах?
Он кивнул.
— Это навело меня на мысль, — продолжила она. — У бухгалтерши могли возникнуть проблемы с деньгами; парикмахерша могла решить, что ей надоели женатые мужики…
— А Салли Хазлитт?
Кларк пожала плечами:
— Много людей пропадает, Джон. И по самым разным причинам. Возьми вот Аннет Маккай. Капризный ребенок. Она рассорилась с дружком матери и решила на время спрятаться, чтобы наказать его или заставить помучиться мамашу.
— А фотография?
— Фотография может быть вовсе ни при чем.
— Значит, у меня галлюцинации?
— Твоя работа состоит в том, чтобы связывать концы с концами. Но это могут быть совершенно случайные нити.
Он сосредоточился на первой кружке, чтобы поскорее перейти ко второй.
— Мы должны это учитывать, Джон.
— Я это знаю. — Он вытер пену с губы. — Так
— Это не мне решать.
— А кому? Пейджу? Ты у него на побегушках, чтобы вернуть господскую любовь?
Она недовольно посмотрела на него:
— Джеймс думает, что у тебя ничего нет. А у него есть Томас Робертсон и Фрэнк Хаммель, от которых теперь и нужно плясать.
— Зачем Хаммелю похищать дочь собственной любовницы?
— Придется спросить.
Ребус задумчиво покачал головой, потом осведомился — не хочет ли она повторить? Та проверила время по мобильнику.
— Мне пора, — сказала Кларк. — Ты остаешься?
— А куда мне идти?
— Может, домой.
— Я хотел пригласить тебя пообедать.
— Не сегодня. — Она помолчала. — В другой раз — с удовольствием.
— Кристин Эссон беспокоилась за тебя, — сообщил он Кларк, которая начала вставать.
— Беспокоилась?
— Она, дескать, подставила, и начальство вызвало тебя на ковер.
— Она тут ни при чем.
— Успокоишь ее с утра?
— Обязательно. — Она закинула сумочку на плечо.
— Сколько, по-твоему, у меня есть времени, прежде чем Пейдж попросит меня паковаться?
— Не знаю.
— День? Два?
— Я правда не знаю, Джон. Увидимся завтра утром.
— Будем надеяться. — Ребус отсалютовал Кларк кружкой, но она повернулась к нему спиной и направилась к двери.
Ребус вновь оказался один — остальные столики были чисто протерты и ждали посетителей. Он дочитал газету. У стойки послышался смех: в бар ввалилась обычная компания — с полдюжины знакомых лиц. Ребус знать не знал, чем иные из них зарабатывают на жизнь. Здесь это не имело значения. И хотя прозвища некоторых завсегдатаев намекали на род их деятельности, никто не называл по роду занятий самого Ребуса — во всяком случае, в лицо. Он всегда был только Джон. Переведя взгляд на стол, он увидел, что уже прикончил пинту, поставленную ему Кларк. Захватив пустые кружки, Ребус собрался было присоединиться к компании в переднем зале, но вдруг остановился, вспомнив свое путешествие в Танг и обратно: уединенность и тишина, ощущение, что мир никогда не менялся и не изменится. Где ты?
Нигде. В буквальном смысле.
— Но мне больше нравится здесь, — вслух сказал он себе, направляясь к бару.
34
— Всего несколько вопросов, мистер Хаммель, — сказал Пейдж.
Костюм сидел на нем безупречно, как никогда.
— Здесь воняет, как от подштанников тяжеловеса, — скривился Хаммель.
— Да, не дворец, — согласился Пейдж, оглядывая исцарапанные стены. — Но другого у нас нет.
— Значит, не психология?