"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19

Денисова Ольга

Войта не ощущал такого желания и с тоской думал, что простоит на этом месте не меньше четверти часа, пока все желающие сопроводить мрачунов до крепости просочатся через мост. Стражники расчищали себе дорогу криками и угрожающими выпадами пик, конный глашатай, уже слегка охрипший, кричал о подлом убийстве чудотворов, возница пощелкивал кнутом не только по спине лошади, но и по сторонам, осаживая тех, кто пробился к телеге сквозь заслон стражи.

Одним из мрачунов в клетке был Глаголен. В дорогом тонком исподнем (сплошь перепачканном гнилыми овощами, мочеными яблоками и кровью) и босиком. Ошейник с короткой цепью не позволял

ему сесть или хотя бы отвернуться. На груди у него вместо дорогого медальона на золотой цепочке висела тряпичная ладанка на кожаном шнурке. Видимо, не все овощи были достаточно гнилыми, а не все яблоки – мочеными, потому что лицо Глаголена заплывало синяками, а из рассеченной брови, из носа и распухших губ текла кровь. Впрочем, взгляд его оставался гордым, спокойным и даже равнодушным, как и положено взгляду человека знатного происхождения. Вторым мрачуном был подхалим хищного ректора, выглядевший не лучше Глаголена, но гордого взгляда сохранить не сумевший.

Сначала Войта остолбенел и раскрыл рот, ощущая слабость в коленях. Потом задохнулся и хватал воздух ртом, сжимая и разжимая кулаки. В этот миг на него и обратился гордый взгляд Глаголена – шевельнулись удивленно брови, и разбитые губы тронула невеселая усмешка.

Войта, не подумав, для чего это делает, рванулся к телеге через заслон стражи, но в первый раз его подвинули назад довольно мягко, а на второй – толкнули древком пики в грудь, едва не уронив под ноги толпе. Не только бесполезно – бессмысленно было предпринимать третью попытку, но упорства Войте хватало с лихвой, потому он крепко получил по зубам и таки растянулся на дороге. Только по счастливой случайности никто на него не наступил. Глаголен следил за ним чуть прищуренными глазами, будто напоминая: упрямство – мудрость осла.

Телега проехала вперед, мимо Войты, за нею с улюлюканьем торопилась толпа, наверстывая потерянное на мосту время. Войта сел и обхватил колени руками, глядя вслед процессии, – наверное, следовало подумать, прежде чем что-то предпринимать.

– Доктор Глаголен – величайший ум Обитаемого мира, – убеждал Войта ректора школы экстатических практик. – Мои работы по магнитодинамике опираются на его научные труды.

– И что? – ректор Йерген наклонил голову набок, будто говорил с наивным ребенком.

– Вы же ученый, а не политик. Неужели вы не понимаете, насколько недальновидно уничтожить ученого ради политических амбиций?

– Ты считаешь, что справедливое возмездие за смерть твоих соратников, тоже, между прочим, подающих надежды ученых, – это удовлетворение политических амбиций?

– Вы сами верите в то, что говорите? Очевидно, привезенные Достославленом мрачуны не имеют никакого отношения к убийству чудотворов.

– Доктор Глаголен еще вчера дал признательные показания о своем участии в заговоре. – Ректор удовлетворенно осклабился.

Войта растерялся на секунду, но потом сообразил, что мудростью осла Глаголен никогда не отличался, а получение от него признания было лишь вопросом времени.

– Чего стоят признания под угрозой пыток? Я могу засвидетельствовать, что ни в каком заговоре Глаголен не участвовал. Ему это не требовалось.

– Войта, я ценю тебя и понимаю, насколько ты нужен Славлене. Но есть принципы, которые стоят выше практической пользы…

– Принципы? Пока я видел только беспринципность. Глаголен может сделать магнитодинамику всеобщей наукой,

несмотря на запреты мрачунов. Ему хватит на это сил и средств. Он может обесценить способности чудотворов, выдвинув альтернативой природный магнетизм. Вот поэтому Достославлен привез его сюда, а вовсе не ради справедливого возмездия и ваших сучьих принципов!

Только выпалив все это единым духом, Войта понял, как сильно только что Глаголену навредил.

– А ты не думал, что Достославлен прав? – ректор Йерген прищурился и смерил Войту взглядом.

– Значит, речь все же идет о практической пользе, а не о принципах вовсе?

– Какая разница? Я ведь пекусь не о собственном богатстве, не о пользе лично для себя. Разве ты не готов был положить жизнь за Славлену?

– Положить жизнь и совершить подлость – не одно и то же, – проворчал Войта.

– А разве мрачуны не подлость совершили, расстреляв чудотворов, прибывших к ним поделиться знаниями? Войта, я понимаю твое желание помочь своему благодетелю. Это нормальное желание честного человека с развитым чувством долга. Но разве долг перед Славленой, перед чудотворами не превыше этого? Не овладев искусством обмана, мы никогда не победим мрачунов. Против обмана можно действовать только обманом, против подлости – подлостью…

Благодетелю? Войта с трудом сдержал желание затолкать это слово ректору в глотку и вышел вон, не дослушав его тирады об овладении искусством обмана.

Благодетелю! Войта прокатил желваки по скулам. Никогда он не считал Глаголена благодетелем. И вовсе не «развитое чувство долга» им двигало. Дело даже не в совместной работе, не в уважении к научным трудам – Глаголен стал ему другом и вел себя как друг, наставник, а не благодетель или покровитель.

Разговор с начальником стражи вышел еще хуже – тот сначала спросил, почему в зале совета убили всех чудотворов, кроме Войты, а потом пригрозил, что Войта запросто составит компанию пленным мрачунам, если и дальше будет «мутить воду». И добавил, что Войта на свободе милостью ректора школы чудотворов и только из-за важности своих научных изысканий для Славлены.

Войта искренне считал, что перешагнул через себя, опустившись до унизительных уговоров, – после зрелых размышлений он решил, что ради спасения жизни Глаголена готов засунуть свой гонор куда-подальше. Не помогло…

На беду, выходя из сторожевой башни, Войта лицом к лицу столкнулся со Достославленом. И, конечно, не удержался: ухватил того за воротник, приложил затылком к дверному косяку и хотел врезать раз-другой по морде, но Достославлен, как и в прошлый раз, не погнушался – ответил ударом, в упор, в горло. Не сильно ударил, иначе бы убил, но Войта отлетел на мостовую и, еще падая, ощутил щелчок в шейном позвонке, похожий на электрический разряд, – и ослепительную боль. Голова от удара о брусчатку должна была расколоться, как тыква, вдохнуть Войта не мог – сильно мешал кадык.

Подбежал один из стражников, стоявших у ворот. Удивленно посмотрел на обоих и спросил:

– Вы чего, ребята? Пьяные, что ли?

Будто электрический разряд… Войта еще ни разу толком не вдохнул, еще задыхался и кашлял, держась за горло, но в больной голове уже щелкали злые и упрямые мысли: электрический элемент, не выключенный Глаголеном, который Войта имел неосторожность замкнуть собственным телом… Сравнил электрический удар с ударом чудотвора… Магнитофорная махина, совсем немного недоработанная…