"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
И тут Йока вспомнил, что хотел написать отцу письмо.
– Ваш Вечный Бродяга никакой границы не прорвет. – Он снисходительно посмотрел на профессора.
– Ты так уверенно об этом говоришь…
– Я видел вашего Вечного Бродягу. Я его нашел.
Важан посмотрел на Йоку не менее снисходительно. И даже улыбнулся:
– И где же ты его нашел? За сводом?
– Нет, в лесу. Недалеко от Речины.
– Поверь, мне это очень интересно… Расскажи все с самого начала. – Важан поднялся и подошел к двери – повернуть ручку звонка, вызывая прислугу, – но на пороге появился Цапа в сопровождении дворецкого.
– Цапа, пока накрывают на стол, принеси из библиотеки атлас пригородов Славлены, пожалуйста.
– Как скажете, профессор. – Цапа поставил
– Итак, Йелен?
И за ужином Йока рассказывал Важану о никчемном чудище, случайно повстречавшемся ему в лесу. Профессор и Цапа слушали его не просто внимательно: они смотрели ему в рот и приговаривали: «Так-так». Поочередно. Они заставили его воспроизвести картинки, нарисованные на валунах; для этого из библиотеки специально принесли альбом и карандаши. Впрочем, рисовал Йока не очень умело, зато с легкостью нашел и показал место на карте – там было отмечено возвышение, называемое Речинскими взгорьями, хотя и находилось оно от Речины довольно далеко, примерно в трех лигах. Наверное, потому, что ни одного населенного пункта поблизости больше не было.
– Ты понял, Цапа? – разглядывая рисунки в десятый раз, спросил Важан.
– Я давно все понял. – Цапа пожал плечами.
– Я думаю, Йелен имеет право знать эту историю, как ты считаешь?
– Без сомнений, профессор!
– Йелен, ты только что сообщил нам то, чего мы не знали, но много лет хотели узнать. Старуха, которую повесили, – это Угара Сретенка, мрачунья. Она была совсем сумасшедшей, когда уходила от людей. У нее родился глухонемой внук, и больше всего она боялась, что рано или поздно его заберут чудотворы. Потому и переселилась в лес. Кстати, тогда этой железнодорожной ветки еще не было. Это случилось… примерно двадцать лет назад. Мальчику тогда было около десяти лет, он очевидно не мог говорить, но уже тогда хорошо рисовал. Я помню его. Да, а ветку построили около пятнадцати лет назад – может, чуть-чуть раньше, когда строили Магнитный. Кстати, я не сомневался, что мальчик давно умер. Мы искали его в лесу после того, как сумасшедшую Угару повесили. Но не нашли, конечно. А он… Значит, он выжил…
– Ничта, – фамильярно прервал его Цапа, – в твоем рассказе нет никакой поэзии. Слушай лучше меня, Йока Йелен. Представь себе, как однажды к пещере в лесу…
– У них был домик, – перебил его Йока. – Только он уже развалился. Я видел его развалины.
В комнату зашел дворецкий и начал неторопливо убирать со стола.
– Отлично. Представь себе, как к домику в лесу однажды приходит беременная росомаха. Между прочим, священное животное для мрачунов, потому что все знают, что именно росомаха родит Вечного Бродягу. Так вот, к ним является росомаха с раздувшимся брюхом и не может разродиться. Что должна думать сумасшедшая мрачунья? Заметь, будь старуха в здравом уме, она бы никогда не поверила в то, что росомаха может родить мальчика. Что делает мрачунья? Рассекает чрево росомахи, конечно. И вытаскивает оттуда… человеческое дитя! Думаю, любой врач подтвердит, что недоношенные младенцы – очень маленькие и покрыты первородным пушком, словно шерстью. Что может подумать сумасшедшая старуха? Что этот младенец и есть Вечный Бродяга! Но он слишком мал, а старуха, хоть и сумасшедшая, понимает, что дитя умрет без еды и тепла. Ну, тепло она еще могла бы ему обеспечить, но где старуха возьмет молоко? И она отправляется на железную дорогу и садится в поезд. Чтобы найти ребенку кормилицу. Но вместо кормилицы появляется Инда Хладан! Чудотвор! Конечно, ребенка отбирают, а старуху отправляют на виселицу, потому что она твердит как заведенная, что дитя – это Вечный Бродяга. Ведь она сумасшедшая. Хочу заметить, мрачуний, которые объявляли своих детей Вечным Бродягой, в то время было несколько десятков. Об этом писали все газеты.
– А… а глухонемой мальчик? – спросил Йока.
Дворецкий посмотрел на Цапу и хитро прищурился.
– Глухонемой мальчик, видимо, следил за старухой, или она успела его спрятать, прежде чем ее схватили чудотворы. Но мальчик
– Значит, это… не Враг? Не Вечный Бродяга?
– Конечно нет. Вечный Бродяга – очень сильный мрачун, он может размазать по стенке не только профессора Мечена, но и всех мрачунов, охраняющих Брезенскую колонию. Он может, погасив ночник, передать своему призраку столько энергии, что в Верхний мир явится Охранитель. И, наконец, он может прорвать границу миров до того, как Обитаемый мир будет сметен с лица земли. А?
– Цапа, Цапа. – Профессор тронул его за руку. – Ты красиво сказал, но пока хватит. Я думаю, Йелен не задал нам самого интересного вопроса. Йелен, о чем бы еще ты хотел спросить? Если, конечно, предположить, что рассказ Цапы – чистая правда.
– А что, росомаха на самом деле может родить мальчика? – Йоку больше занимали слова Цапы о профессоре Мечене и сильном мрачуне.
– Нет. Не может. Лучшие эксперты Славлены вынесли такое решение и передали его думской комиссии. – Цапа широко и довольно улыбнулся.
Глаза дворецкого смеялись. Он снова взглянул на Цапу, а потом и на Йоку.
– Вы что, издеваетесь надо мной? – обиженно проворчал Йока.
– Нет, – прервал их смех Важан и велел дворецкому: – Сядь, Черута. Покажи господину Йелену свои руки.
1 мая 427 года от н.э.с. Исподний мир
Жар сменился слабостью, и Волчок еще толком не стоял на ногах, когда за ним пришла карета из службы дознания Государя. То ли пятый легат нашел способ замолвить за Волчка словечко, то ли Змай, но дознаватели были на удивление мягкими, задали всего несколько вопросов и, выслушав ответы о приказе господина Явлена, не стали даже устраивать проверок и расспросов, где произошла их встреча и во что господин Явлен был одет. Спросили, правда, зачем приходил Огненный Сокол, и Волчок ответил, что капитан звал его в свою бригаду – это мог бы подтвердить и пятый легат. В общем, ни пятисот золотых лотов, ни капитанской кокарды получить не удалось, и Волчок так этому радовался, что, выйдя на Дворцовую площадь, с полчаса стоял прислонившись к фонарному столбу и не мог ступить и шага.
Впрочем, ничто не мешало дознавателям Государя вернуться к допросу через несколько дней, и Волчок вздохнул с облегчением, когда пришел приказ двадцать девятого апреля явиться на службу собранным для недельного похода.
Волчок не ошибся – Огненный Сокол нашел способ убрать его на время из Хстова. Однако обольщаться не следовало: капитан наверняка хотел устроить Волчку еще одну проверку, иначе оставил бы его на какой-нибудь заставе Северного тракта – зачем на Змеючьем гребне гвардеец, который еле волочит ноги?
На этот раз шли не таясь – строем, вместе со стрелками Государя, – словно хотели выставить силу напоказ: земля дрожала под сапогами, печатавшими шаг. Огненный Сокол ехал верхом вместе с командиром стрелков и двумя чудотворами (хвала Предвечному, господина Явлена среди них не было). Однако через болото шли все же ночью, в темноте, не зажигая факелов, а прибыли на Змеючий гребень до рассвета – на этот раз выбирали самую короткую дорогу.
Что-то было не так: Волчок это понял еще на рассвете. Разведчики, прибывшие на место за сутки до стрелков, о чем-то шептались с Огненным Соколом и чудотворами, указывая на Цитадель. А потом из-за гребня показалась долговязая сутулая фигура Чернокнижника – он возвращался с болот, а не из замка. И разведчики так размахивали руками, что пропустить его появление было трудно. Рядом с ним шел тонкий высокий юноша с луком за плечами, и Волчку почудилось что-то знакомое в его фигуре.