"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
– Говори.
– Извини, что я тебя тогда ударил. Я пьян был.
– Это ничего. Я тоже был пьян. И я начал первый.
– Я Спаску не смог взять сюда. Она каждую ночь колдует, ты, наверное, видел… – Славуш вздохнул.
– Не надо. Ей нечего тут делать. Я иногда сомневаюсь, нет ли на другой стороне гребня десятка людей Огненного Сокола, именно на такой случай. И ночи ясные – человека на болоте видно издали.
– Змай разрешил. Он сказал, что так будет лучше, чем если она сама из замка сюда убежит.
Волчок улыбнулся.
– Передай ей… привет, что ли…
– Если хочешь, я передам ей записку. Я могу подождать, пока ты напишешь.
– Мне нечем написать. И не на чем.
«И нечего», – хотел добавить Волчок. Он никогда не писал личных писем – дома никто не умел читать, а больше ему писать было некуда. Да и непонятно ему было, зачем это нужно.
– Напиши ей что-нибудь в следующий раз. Ей… очень этого не хватает, – сказал Славуш угрюмо, и Волчку захотелось ответить ему грубостью: и без него понятно, что Спаске этого не хватает. Ведь ему самому получить от нее письмо оказалось неожиданно приятным и волнующим.
И, расставшись со Славушем, он едва ли не бегом кинулся в лог, к землянке, где похрапывал господин Красен. Уверенный, что его никто не видит, распечатал пакет дрожащими от нетерпенья руками, но не решился читать письмо в землянке – поднялся наверх и сел у дверей, пристроив свечу на камне у входа.
Она исписала десятка два страниц мелким острым почерком. И если бы письмо прочитал кто-то посторонний, то ни за что бы не догадался, кому и от кого оно написано. Может быть, постороннему это письмо показалось бы пустым, никчемным – что толку описывать на бумаге ничего не значащие события, чьи-то слова, а тем более собственные мечты и чаянья. Но Волчок убил бы любого, кто назвал бы это письмо никчемным. Раньше он просто не знал, как это – получать от нее письма.
Она писала о разговоре с отцом, об объяснении со Славушем, о няньке, которая вспоминала Волчка очень уважительно. И за каждым словом он ощущал ее нежность, и печаль, и любовь, хотя она ни слова не сказала о своих чувствах. Он и представить себе не мог, как будет стучать сердце, как все перевернется внутри от ее простых слов…
«Конечно, у нас в доме все будет по-вашему. Но обязательно будет много-много детей. Потому что вы настоящий герой, а герой должен оставить миру много сильных и красивых сыновей. И дочерей тоже, потому что у них будут ваши внуки. И мы возьмем к себе мамоньку, потому что ей хочется жить с детками, а еще она так вкусно готовит, как я никогда не научусь. А няня, если хочет, может вышивать нам скатерти – я же больше никогда не буду вышивать. Разве что рубашки для вас и для детей. Я вчера уже начала вышивать для вас рубаху. Вы не подумайте, у няни нашлись узоры и для мужских рубашек, а я-то думала, что всю жизнь буду вышивать птичек и цветочки».
За
– Ты что не спишь? – спросил чудотвор и потянулся.
– Да вот, днем не успел прочитать…
– От невесты?
– Ну да…
– Читай, читай… Я не смотрю. – Красен подмигнул Волчку лукаво и направился в кусты.
И как он догадался, что письмо от девушки? Заглянул через плечо? Или это понятно по лицу?
– Завтра будем отдыхать. Так что успеешь и выспаться, и написать ответ, – зевая, сказал чудотвор, возвращаясь в землянку.
Написать ответ? Засыпая, Волчок так и не придумал, что ответит. А потом мысли его снова вернулись к Змаю. Наверное, он догадается не выходить на стену, если будет знать о подготовленном убийстве. И найти чудотвора, в нужный час затаившегося в нужном месте, тоже будет нетрудно. Волчок почти успокоился и решил, что надо держаться поближе к Красену, ведь чудотворы не остановятся, если в этот раз убить Змая у них не получится.
Ответ Спаске он сел писать перед обедом – Красен колдовал над куском мяса, что-то насвистывая себе под нос. И, конечно, его присутствие отвлекало, но больше писать было негде.
Волчок макнул перо в чернильницу и написал: «Милая моя маленькая девочка!» На этом его мысли иссякли. Он посмотрел в потолок, по сторонам и хотел уже пойти прогуляться, но решил, что это хороший повод подружиться с Красеном.
– Скажите, я могу спросить у вас кое о чем?
– Конечно. – Красен не поднял глаз, продолжая ловко шпиговать мясо чесноком.
– Я не о делах, я…
– Спрашивай, спрашивай. Не все же нам говорить о делах.
– Я хотел спросить, о чем обычно пишут письма девушкам…
– Ах вот оно что! – Красен улыбнулся. – Зависит от девушки. А что, никогда не приходилось?
– Нет, – покачал головой Волчок.
– Обычно девушкам пишут о любви. Лучше всего стихами.
– Я не умею писать стихов.
– А я тебе продиктую. Этих стихов здесь никто знать не может, так что она никогда не догадается, кто их автор.
– Нет. Я не буду выдавать чужие стихи за свои.
– Честный? Тогда напиши стихи известного ей поэта и поставь под ними имя автора. Девушке и такое понравится тоже.
– Но я не знаю стихов… И поэтов не знаю тоже.
– Когда-то очень давно в Хстове жил поэт… Большинство его творений сгорело при крушении Цитадели, но и в храмовых книгохранилищах кое-что осталось. Под грифом «Сжечь». Если твоя невеста живет в имении Горький Мох, она может знать стихи этого поэта.
– Откуда вы знаете, что она живет в имении Горький Мох? – удивился Волчок.
– Об этом мне сказал Знатуш.
– А почему она должна знать этого поэта?
– Потому что его имя – Стойко-сын-Зимич Горькомшинский. Возможно, ее далекий предок. Она не из рода Огненной Лисицы?