"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
– А что если он изводит себя не напрасно?
– Все равно! – Она сузила глаза. – Он уже достаточно пережил. Он лишился матери в младенчестве, он видел страшную смерть отца, вся его жизнь теперь – непрерывный кошмар! И я очень вас прошу: оставьте его в покое!
Йера улыбнулся своим мыслям и спросил:
– Скажите, а зачем вам избирательное право?
– Я считаю, это глупый вопрос, – вспыхнула она. – Женщины ничем не хуже мужчин и тоже имеют право на свое мнение и изъявление своей воли.
– И вам в самом деле все равно, упадет свод или нет? – Йера вдруг ощутил необъяснимое
– Ну… не совсем, конечно… Но почему именно Града?
– Потому что он знает об этом больше меня. И от него, возможно, зависит жизнь многих и многих людей. В отличие от вас, Града это понимает.
– Что он может понимать? – вспылила она окончательно. – Он же болен, болен!
– Простите, но я не смогу выполнить вашу просьбу, – вздохнул Йера. Ему всегда было трудно говорить «нет».
– Ах вот как? – Девушка поднялась с места. – В таком случае, вы бессердечный, жестокий человек! Я думала о вас лучше. И если бы у меня было избирательное право, я бы никогда, слышите, никогда не стала бы за вас голосовать!
Йера хотел извиниться, но она не стала ничего слушать и скорым шагом направилась к выходу. Ботинки с высокой шнуровкой, такие громоздкие на ее стройных ногах, топали неестественно грубо по блестящему полу ресторации.
Дара привез Йеру на улицу Махи Мастона [38] , где по традиции селилась славленская богема, к высокому и узкому доходному дому без архитектурных излишеств, построенному в середине прошлого века.
Града Горен обитал в мансарде, над седьмым этажом, и Йера порядком запыхался, поднимаясь наверх. Жилище Горена нисколько его не удивило: две маленькие комнаты с низким скошенным потолком, окна, в которые видно только небо, дощатый пол и потрепанные обои с потеками. Железная кровать, круглый стол, два обшарпанных и разных кресла по обе стороны от плетеного короба, служащего и журнальным столиком, и комодом, за которым стоял торшер в бумажном абажуре.
38
Маха Мастан (168–253) – поэт, драматург, классик северской литературы.
Горен открыл дверь сразу, как только Йера повернул ручку простого механического звонка, – ждал, хотя и сделал безразличное лицо. Он был навеселе.
– Проходите, судья. Располагайтесь. У меня для вас хорошая новость: вчера я вспомнил одного человека, не мрачуна, который разделяет мои взгляды. И договорился с ним о встрече на завтра, а это было нелегко… Он магнетизер, друг моего отца и принимает участие в моей… хм… судьбе.
Йера осмотрелся, и Горен указал ему на кресло.
– Хотите абсента, судья? У меня настоящий абсент, а не та бурда, что за полулот продают фабричным пьяницам.
Йера кашлянул, пристально разглядывая бутылку без опознавательных знаков на «журнальном столике»:
– Насколько мне известно, продажа абсента у нас запрещена…
– Ну, судья, я же предлагаю вам выпить абсента, а не купить.
Почему-то эта фраза напомнила Йоку – тот тоже был мастером на подобные штучки… И Йера против воли улыбнулся.
За бутылкой «зеленой пери» обнаружился темный флакон с надписью «яд» – скорей всего, спиртовой раствор опия. В суде Йере не раз приходилось рассматривать дела о смертях любителей мешать опий с абсентом. Но оказаться изнутри этой чужой ему жизни было совсем не то, что смотреть на нее из зала суда…
– К вам сегодня Звонка приходила, я слышал? – нарочито развязно спросил Горен.
Йера еще раз покосился на бутылку и ответил:
– Она мне так и не представилась. Значит, ее зовут Звонка?
– Да. Не слушайте ее, она совершенно сумасшедшая девчонка. У нее такая каша в голове, вы и представить себе не можете.
– Отчего же… Это я как раз очень хорошо себе представляю… – деликатно заметил Йера.
– Сейчас она борется за избирательные права женщин, а два месяца назад боролась за отмену смертной казни для мрачунов. Ей надо за что-нибудь бороться, иначе ей скучно. Вы слышали о теории «стакана воды»? Завтра она начнет бороться за свободную любовь прямо на улицах. – Горен усмехнулся, но совершенно невесело. – Она такая пылкая, кипучая… И застенчивая. Мне кажется, все это способы преодолеть вбитую ей в голову кротость. Может быть, все-таки выпьете, судья? Мне одному как-то неловко…
– Признаться, я считаю употребление абсента опасным для здоровья, – кашлянул Йера. Он не мог себе представить, что делать в такой ситуации, как соблюсти приличия…
– Бросьте. Опасно употреблять подделки. Попробуйте совсем немного, вы убедитесь – абсент не опьяняет в привычном смысле: он не похож на вино. Это полет, вдохновение, свобода. Прекрасная зеленая пери окрыляет, а не валит с ног. Особенно в сочетании вот с этой штучкой… – Горен потряс темный флакончик с надписью «яд».
– А вот от этого точно увольте… – в испуге пробормотал Йера. – Абсент – это еще куда ни шло, но опий…
– Я не настаиваю, абсент так абсент, – слабо улыбнулся Горен и направился к ветхому шкафчику. – У меня, правда, нет специальных ложечек, но сойдут и обычные. А еще это красиво, судья…
Это в самом деле оказалось красиво и немного торжественно – когда в широких бокалах зеленый спирт вспыхнул синеватым огнем. Вид испортил только сахар в чайных ложках, который потемнел (по краям до черноты) и пузырился, шипел и переливался через край. Горен ловко опрокинул ложки в абсент, задул пламя и протянул бокал Йере.
– Пейте, судья.
Йера пригубил напиток, боясь обжечься, но абсент был чуть теплым, горьким и очень крепким. Горен выпил его залпом, словно воду, даже не поморщившись, и Йера последовал его примеру.
«Зеленая пери» обожгла глотку и вскоре закружила голову – пожалуй, это в самом деле напоминало полет. Йера думал, что сейчас упадет, и покрепче взялся за подлокотники кресла. В ушах что-то тихо позванивало на одной ноте, но вовсе не неприятно, и было трудно сфокусировать взгляд.
Горен же будто не заметил выпитого, присел на корточки перед кроватью и вытащил из задвинутого под нее чемодана общую тетрадь в картонном переплете.