Страдания среднего возраста
Шрифт:
— Умный, да? Так предложи что-нибудь умное, — велела я, зная по опыту, что перед Генкой надо ставить конкретные задачи.
— Я предлагал — оставить эту затею. Но вы же неуёмные, да?
— Да. Так что не оставим затею, гони идею!
— Ага, сейчас! В подсудное дело не ввяжусь!
— Ну, Ген!
— Нет, сказал.
Мы с Викусей снова переглянулись.
— И нечего при мне друг другу глазки строить! Сказано — нет. И вы оставьте. Кстати, вот, — и Генка положил на стол какие-то ксерокопии.
— Что это? — склонились мы с подругой над бумагами.
— Документы
Он вышел, мы вздохнули.
— Ты понимаешь, что этого мало, а такой уровень жизни? Придётся всё же давить на Ольгу, — сказала я.
— Ты как будто рада этому, — заметила Викуся, — но, правда, Ликуся, как мы будем на неё давить? Ну, не бить же её в тёмном переулке и не похищать?
— Да нет, конечно. Её нельзя. Но меня можно похитить.
— Как это?!
— Ну, как точно, я не знаю, но так, чтобы подставить Олечку.
— А, — оживилась Викуся, — она типа запаникует и расскажет?
— Надеюсь. Или на неё Тарик надавит. Или ты надавишь на Тарика, и он расколется сам, откуда у него такое богатство.
— Хотелось бы надеяться, — вздохнула Викуся.
— Не надейтесь даже, дуры, — снова заглянул на кухню Генка, — не прокатит!
— Да брысь! — зашипела на него жена.
— Ну, это мы ещё посмотрим, — зловеще протянула я…
***
В следующие выходные я полностью завладела Тариком, оторвав его от дел и от семьи. Мы укрылись в моём коттеджике и предавались то любовным утехам, то чревоугодию, то наслаждались музыкой и танцами.
Поздним вечером в воскресенье он получил от курьера коробочку и преподнёс мне редкое кольцо — словно рука охватывала палец, удерживая на нём очередной алый рубин овальной формы.
— Дорогая, это твоё кольцо. То, которое навсегда свяжет нас с тобой, — с пафосом воскликнул Тарик, надевая мне его на руку.
— О, Тарик, — счастливо и растроганно воскликнула я в ответ.
— Всё для тебя, мой ангел, всё для тебя…
***
На чердаке было пыльно и страшно, как в старинных замках в моих снах. Кляп во рту вызывал панику, и я уже совсем задыхалась, а ноги и руки стонали перетянутыми лодыжками и запястьями. Как глупо!
Мы с Викусей придумали чудный план: я публично ссорюсь с Олечкой, иду домой с вечеринки, меня хватают и увозят в автомобиле, а потом требуют с Тарика выкуп, а оказывается, что это Олечка, потому что вызов шёл с её телефона, об этом позаботилась бы я заранее, стянув симку.
Сначала всё шло неплохо. Ссора прошла на «ура!», мы только что в штыковую атаку друг на друга не пошли, так что Тарик лично вмешался и нас растащил, когда я пришла к нему в гости под вечер обсудить подарок молодым на их первый совместный Новый год. Я ввалилась в гостиную в тапочках и плюхнулась на диван рядом с Тариком, так, что даже он удивился.
Олечка же только что в волосы мне не вцепилась,
Потом я позвонила Тарику на следующий вечер и предупредила, что ухожу на вечеринку по случаю девичника давней подруги, благо Ленсуя нас реально с Викусей пригласила. И вот мы с Викусей под ручку идём вечером по улице коттеджного посёлка, ожидая Генку в чёрной маске. Мы его не уговорили, но подкупили разрешением на подлёдный лов на три дня, и он должен был меня забрать и увезти, а тут возле нас тормозит какая-то совсем левая тачка, меня запихивают в салон и увозят в неизвестном направлении, затыкают рот, связывают и бросают на чердаке какого-то дома на окраине города. Глупее не придумаешь!
Я счастлива уже тем, что руки мне завязали спереди, не вывернув назад, как в жутких фильмах про маньяков. Я соображаю, что могу ими вытащить кляп, который мне запихали в рот прямо в машине, и тут же его вытаскиваю, задыхаясь и отплёвываясь. И с сожалением смотрю на палец, с которого похитители сорвали моё уникальное кольцо в виде руки, обнимающей палец с алым рубином. Слёзы катятся по щекам, а мне даже нечем их вытереть, так что я скоро перестаю плакать.
К тому же у Ленуси я здорово выпила и закусила, и теперь меня мучает извечный Генкин «сушняк», мне хочется сразу и пить, и в туалет, так что я поднимаюсь с пола и прыгаю на связанных ногах к двери, долблюсь руками и головой и начинаю вопить. За дверью раздаются шаги, тихая брань, и на чердак входит мужчина в маске — точь-в-точь такой, какую мы купили Генке в военторге.
— Ну, чё орёшь? Чё надо?
— В туалет! Срочно!
— Гы, — расплывается у похабной улыбке охранник.
— По закону вы обязаны меня поить и водить в туалет! Ведите. Или я пожалуюсь на вас вашему начальству! — рявкаю я.
— Гы, — снова расплывается этот идиот в улыбке, и выходит, захлопнув дверь.
Но я слышу, как за дверью он тут же набирает номер телефона и передаёт мою просьбу. Потом, видимо, получив инструкцию, снова открывает дверь.
— Ну, идём чё ли? Или потерпишь?
— Да кого там потерпишь?! Только я не могу идти, только прыгать.
— Ну, скачи, — ржёт наглец.
— Да я так не доскачу! Из меня всё выльется! — возмущаюсь я, — к тому же, я на каблуках, а тут лестница. Я покалечусь, а вам выговор объявят и с работы уволят.
Мужик чешет затылок, который и так, видимо, чешется под шапкой, и развязывает мне ноги.
— Топай давай, дура, только без глупостей!
Баба и без глупостей? Ну, и кто из нас дурак? Я пожимаю плечами и неуверенно спускаюсь вниз на затекших ногах. Он указывает мне на туалетную комнату, и я мгновенно запираюсь там изнутри. В облезлом гадком полуразрушенном туалете с треснувшим унитазом я понимаю, что счастье есть, и тут же понимаю, что окон здесь нет, а, значит, и нет шансов на побег, во всяком случае отсюда…