Страх Мудреца. Дилогия
Шрифт:
– Я не буду слушать тебя,- сказал он наотрез.
Тогда он встретил мой взгляд.
Глаза у него были жесткие, как кремень, и я видел, насколько он был сердит.
Это был не гнев покровителя или работодателя.
Это было не какое-нибудь раздражение от несоблюдения мной общественного порядка.
Это был человек, который управлял всем вокруг себя начиная с шестнадцати лет.
Этому человеку ничего не стоило повесить кого-то на железной виселице, чтобы поставить точку.
Этот
Мой гнев распылился и вытек из меня, как расплавленая свеча, оставив меня остывшим.
Тогда я понял что неправильно оценил своё ужасное положение.
Когда я был ребенком, бездомным на улицах Тарбеана, я научился иметь дело с опасными людьми: пьяными докерами, гвардейцами, даже бездомный ребенок с бутылочным стеклом вместо ножа может убить тебя.
Ключем к безопасности было знание правил ситуации.
Охранник не будет бить тебя посредине улицы.
Докер не будет преследовать тебя, если ты сбежишь.
Теперь, с внезапной ясностью, я понял свою ошибку.
Маер не был связан какими-либо правилами.
Он мог приказать убить меня, а мое тело повесить над воротами города.
Он мог бросить меня в тюрьму и забыть обо мне.
Он мог оставить меня там, где бы я вырос голодным и болезненным.
У меня не было ни сторонников, ни друзей, чтобы ходатайствовать за меня.
Я был беспомощным, как ребёнок с ивовым прутиком вместо меча.
Я понял это в одно мгновение и почувствовал, как грызущий страх поселился в моем животе.
Я должен был остаться в Нижнем Северене, пока у меня был шанс.
Я никогда не должен был приезжать сюда и вмешиваться в дела столь влиятельных людей.
Именно тогда я заметил, что Стейпс суетится в прихожей Маера.
Увидев нас, его обычно спокойное выражение лица кратковременно сменилось на паническое и удивленное.
Он быстро оправился.
– Прошу прощения, господа,- сказал он и поспешил обратно, откуда пришел.
– Стейпс, - позвал Маер, прежде чем тот смог уйти.
– Зайди.
Стейпс прокрался обратно в комнату.
Он нервно всплеснул руками.
Лицо его было, как у пострадавшего виновного человека, как человека, которого застали в разгар чего-то нечестного.
Голос Алверона был суровым.
– Стейпс, что там у тебя?
– Приглядевшись, я увидел, что слуга не заламывает руки, а что-то сжимает.
– Ничего...
– Стейпс!
– рыкнул Маер.
– Как ты смеешь лгать мне!
Немедленно показывай!
Оцепенев, дородный слуга открыл свои руки.
Крошечная жемчужно-яркая птица лежала безжизненно на его ладони.
Его лицо потеряло любые намёки
Никогда еще в мировой истории смерть прелестного создания не приносила такого облегчения и радости.
Я был уверен в предательстве Стейпса в течение нескольких дней и вот несомненные доказательства.
Тем не менее, я промолчал.
Маер видел это своими глазами.
– И что все это значит?
– медленно спросил Маер.
– Сэр, вам не стоит думать о таких вещах, - быстро сказал слуга, - и еще хуже зацикливаться на них.
Я просто принёс ещё одну.
Она будет петь так же сладко.
Возникла долгая пауза.
Я видел, как Алверон изо всех сил сдерживает ярость, которую он готов был сорвать на мне.
Молчание затягивалось.
– Стейпс, - сказал я медленно.
– Сколько птиц вы заменили за последние несколько дней?
Стейпс повернулся ко мне с возмущённым выражением лица.
Прежде, чем он смог сказать что-нибудь, Маер перебил его.
– Ответь ему, Стейпс.
– Его голос почти задыхался от гнева.
– Были и другие?
Стейпс бросил на Маера страдальческий взгляд.
– Ох, Рэнд, я не хотел беспокоить вас.
Вы были очень плохи в то время.
Когда вы попросили птиц, была та страшная ночь.
На следующий день одна из них умерла.
– Глядя на крошечную птицу в своей руке, он стал говорить все быстрее, его слова практически сливались друг с другом.
Слишком неуклюжие, чтобы не быть искренними.
– Я не хотел бы, чтобы вашу голову заполняли мысли о смерти.
Поэтому я утащил их, и принес новых.
После того как вам стало лучше, они стали дохнуть по четыре или пять в день.
Каждый раз, когда я заглядывал в клетку, на дне была мертвая птица, которая лежала там как срезанный цветок.
Но вы шли на поправку.
Я не хотел упоминать это.
Степс накрыл мертвую птицу, и сложил руки на груди.
– Это походило на то, что они отдают свои маленькие души, для того чтобы Вы снова были здоровы.
– Тут его прорвало и он начал плакать.
Глубоким, безнадежным плачем честного человека, который был испуганным и беспомощным долгое время, наблюдая за медленной смертью любимого друга.
Альверон неподвижно стоял оглушающее мгновение, весь гнев , казалось, покинул его.
Потом он подался вперед, обняв слугу.
– Ох Стейпс, - сказал он сконфуженно.
– Так и было, в некотором смысле.
Тебе нечего стыдиться.
Я спокойно покинул комнату и занялся извлечением едоков из позолоченной клетки.
Через час мы втроем вместе ели тихий ужин вместе в комнатах Маера.