Страх Мудреца. Дилогия
Шрифт:
Швейцар поклонился и исчез закрыв за собой дверь.
– Иногда я делаю это, только чтобы заставить его побегать, - застенчиво призналась Денна, опустив глаза на колокольчик.
– Я не могу представить, как он слышит когда я звоню.
Некоторое время я был убеждена, что он сидит в прихожей прижавшись ухом к моей двери.
– Я могу взглянуть на колокольчик?
– спросил я.
Она передала его мне.
Звонок выглядел обычным на первый взгляд, но когда я перевернул
– Он не подслушивает, - сказал я, возвращая его.
– Внизу есть другой звонок, который звонит одновременно с этим.
– Как?
– Спросила и сама ответила на свой вопрос.
– Волшебство?
– Ты можешь назвать это и так.
– Это - то, чем ты занимаешься там?
– Она дернула головой в направлении реки и университета.
– Это кажется немного...
безвкусным.
– Это - самое фривольное использование сигалдри, которое я когда-либо видел, - сказал я.
Денна расхохоталась.
– Ты сказал это так оскорбленно, - сказала она.
– Это называется сигалдри?
– Создание чего-то вроде этого колокольчика, называют артефакцией, - сказал я.
– Сигалдри - это руны, котрые пишутся или вырезаются,- они заставляют его работать.
Денна не отрывала взгляд от колокольчика.
– Значит это и есть волшебство?
– Спросила она поддавшись вперед в кресле.
– Как это работает?
Я колебался.
Не только потому, что это был сложный вопрос, но потому, что правила университета запрещали разглашение тайн Арканума.
– Это сложно для понимания, - сказал я.
К счастью, в тот момент постучали в дверь - нам принесли шоколад.
От его запаха мой рот наполнился слюной.
Слуга поставил поднос на столик и молча удалился.
Я потягивал свой шоколад и улыбался наслаждаясь его насыщенной сладостью.
– Прошли годы с тех пор, как я в последний раз пил его, - сказал я.
Денна взяла свою чашку и окинула взглядом комнату.
– Странно думать, что некоторые люди живут так всю жизнь, - она размышляла.
– Тебе это не нравится?
– Я удивился.
– Я люблю шоколад и арфу, - сказала она.
– Но я могу обойтись без колокольчика и целой комнаты предназначенной только для того, чтобы сидеть.
– Ее рот недовольно скривился.
– И я ненавижу думать о том, что кто-то сидит и охраняет меня, словно я - сокровище, которое кто-то может попытаться украсть.
– Значит тебя не нужно стеречь?
Она сузила глаза поверх чашки, как будто она не была уверена серьезен ли я.
– Я не представляю себя под замком и ключом, - мрачно пояснила она.
– Я не возражаю против этих
На это я приподнял бровь, но прежде чем я успел что -либо сказать, она махнула рукой.
– Это не совсем так, - она вздохнула.
– Но я не
сомневаюсь, что Келлину сообщают о моих приходах и уходах.
Я знаю, что швейцар передает ему, кто меня посещал.
– Это раздражает не много и только.
– Она подарила мне угрюмую усмешку.
– Наверно это выглядит ужасно неблагодарным с моей стороны?
– Нисколько, - сказал я .
– Когда я был ребенком, моя труппа путешествовала всюду.
Но каждый год, мы несколько оборотов мы жили в имении нашего покровителя и выступали для его семьи и гостей.
Я покачал головой вспоминая.
– Бэрон Грейфэллоу был добрым хозяином.
Мы сидели за его собственным столом.
Он делал нам подарки...
– Я затих, вспомниная полк превосходных крошечных солдат, которых он подарил мне.
Я потряс головой освобождаясь от этих мыслей.
– Но мой отец ненавидел это.
Высокие стены.
Он ненавидел быть в чьем-то полном распоряжении.
– Да!
– воскликнула Денна.
– И я об этом!
Если Келлин говорит, что навестит меня вечером тогда и тогда -то, я начинаю чувствовать себя, как будто мою ногу прибили гвоздями к полу.
Если я сбегаю - потом виню себя в грубости и упрямстве, но если остаюсь, я чувствую себя собакой, под дверью ждущей своего хозяина.
Какое то время мы сидели молча.
Денна крутила кольцо на своем пальце,
блики сонечного света играли на бледно-голубом камне.
– И все же, - сказал я осматриваясь.
– Это прекрасные комнаты.
– Они прекрасны когда ты здесь, - сказала она.
Несколькими часами позже я поднялся на узкий лестничный пролет позади мясной лавки.
Слабый запах прогорклого жира донесился из переулка ниже, но я улыбался.
День проведенный с Денной был редким удовольствием, и мои шаги были непозволительно легки для человека, собирающегося заключить сделку с демоном.
Я постучал в солидную деревянную дверь на верхней лестничной площадке и стал ждать.
Ни один ростовщик гильдии не доверил бы мне и пенни, но всегда найдутся люди, готовые предоставить деньги на особых условиях.
Поэты и прочие романтики называют их медными ястребами или акулами,но слово гаэлеты -подходит для них лучше.
Это опасные люди, и все у кого есть хоть капля ума, страются не иметь с ними дел.
Дверь слегка приоткрылась, затем широка расспахнулась являя молодую женщину