Страх
Шрифт:
лодку воняет.
– За мной!
– махнул Тулаев механику.
Вдвоем они выбежали из онемевшей кают-компании в коридор, к телефону. Трещина змеей лежала на том же месте на пакетнике цвета слоновой кости. Кровь потемнела и казалась уже не кровью, а браком пластиковой крышки.
– Соедини меня с ним!
– приказал Тулаев.
– Есть!
– крикнул механик и удивился новому чувству.
Раньше он не любил подчиняться. Если и делал это, то как-то вымученно, через силу. Подчинение после паузы выглядело
А Тулаев, пока механик выщелкивал из металлических зажимов трубку, попытался вспомнить голос Скока. Хотя вспоминать-то и нечего было. Имя Казбек он дважды произнес с тихими, жалостными нотками, по-бараньи вытягивая "е-е". Возможно, он вообще тянул все гласные, как типичный москвич.
Опустив плечи и запрокинув голову, Тулаев закрыл глаза и попытался повторить его голос:
– Слу-ушаю, Борода-а...
– Ты почему молчал?! Кто у вас стрелял?! Я же запретил стрельбу! Вы все приборы перебьете, уроды!
– Они-и взбу-унтовались. При-ишлось да-ать о-очередь на-ад го-олова-ами.
– Ты чего поешь? Что у тебя с голосом?
– Сорва-ал... Когда-а ора-ал на ни-их...
– Усмирили?
– Ага-а...
– Не ага, а так точно! Трупы есть?
– Два-а ра-аненых, - придумал Тулаев.
А может, и не придумал. Лежали же на дне трюма два террориста.
– Где Бугаец?.. Гад, что ж у них так связь шуршит? Хреновые у вас на лодке телефоны, - сказал он кому-то рядом.
– Так где Бугаец?
– На-апился в трю-уме.
– Что? Совсем на ногах не стоит?
– В отру-убе.
– Позови Казбека!
В воздухе запахло провалом. Если неточный голос Скока можно было списать на плохую лодочную связь, то "Казбека" Борода вполне мог проверить вопросом, заданным на чеченском. Они явно воевали в одном отряде, явно стали кровными братьями, и Казбека главарь знал и лучше, и глубже, чем остальных в группе.
– Е-есть... Ка-азбек вни-изу... Бу-угайца выта-аскивает вместе с Са-ашкой...
– Быстрее позови! Ты что, приказов не понимаешь?
Понятливый механик подхватил трубку, протянутую Тулаевым, и с яростью вогнал ее в зажимы. Ему очень хотелось выполнить еще один приказ странного москвича. И он его дождался.
– Возьми человек восемь и спустись в трюм. Там трое. Бугаец
и два бандита. Бандиты ранены. Палубой выше - убитый. Всех
сюда, в кают-компанию... Стой!
Механик, уже крикнувший ближайшим слушателям странного разговора "За мной!" и уже по грудь нырнувший в люк, замер и схватился забинтованной рукой за поручень.
– Там - ход в корму?
– показал Тулаев вниз.
–
– А пули туда, в тот отсек, не попали, когда он из "Кедра" стрелял?
– Нет. Пули пробили переборку с камбузом.
– Ладно... В общем, задрайте люк в корму наглухо.
– Есть!
– А другой люк? Который ведет в центральный пост?
– Это мое хозяйство!
– расталкивая синие робы, как ледокол льдины, в коридор выбрался Вова-ракетчик.
У него было красное лицо, будто он и вправду остудил его о холодные льдины.
– Мы можем туда попасть?
– резко спросил его Тулаев.
– Только после отбоя тревоги.
– Почему?
– А по тревоге все подводники изнутри свои отсеки задраивают.
– Какие это подводники?
– показал сквозь приоткрытую дверь на гиганта Тулаев.
– Это уголовники.
– Нет, у них есть подводники. Я сам видел, как они наши места занимали в центральном посту. И в реакторном - они.
– А ваши кто-нибудь к ним... того... перебежали?
– А что им делать оставалось?
– зло спросил
Вова-ракетчик.
– Их пообещали убить, если не согласятся.
– Сколько?
– Пятерых я точно знаю. Три - в реакторном. Два - в турбинном. И кажется, еще пару человек на какие-то посты посадили. Это надо по людям проверить. Здесь же все остальные.
– Проверь, - скомандовал Тулаев.
– Значит, говоришь, люки по тревоге задраивают изнутри?
– Так точно.
– Значит, и в тот... как его... дизельный... отсек
задраено?
– посмотрел на спину последнего сбегающего по
трапу подводника.
– По идее - да. Но среди этих лопухов не было матросов, - ответил Вова-ракетчик.
Он старательно забывал в себе поездного
попутчика-политработника и по частям заменял его москвичом в
черном комбинезоне. Хуже всего заменялось лицо. И тут, и там
оно было одним и тем же. И потому Вова-ракетчик,
разговаривая, старался не смотреть на него.
– А там твой отсек?
– показал Тулаев на люк с красными
буквами "О" и "З" над ним.
– Да. Мой. Родные железяки.
– А мы по связи можем на них выйти? Ну, на тех, кто внутри отсеков?
– Можем.
Он красиво, даже пижонисто вырвал все ту же трубку с пакетника, набрал трехзначный номер и протянул ее Тулаеву. Тот плотно сжал соты микторона мокрой ладонью, посмотрел на молчаливых зрителей, над которыми по квадратным фальшивым окнам на переборке кают-компании чернели точки пулевых пробоин, отвернулся от них и долго слушал пустые гудки. Ракетный отсек молчал с упорством осла, отказывающегося идти туда, куда нужно его хозяину. А Тулаеву очень хотелось попасть именно в ракетный отсек.