Страна Незаходящего Солнца. Том I
Шрифт:
Офицер в легкой тропической униформе, стоявший рядом со своим заместителем, поднял бинокль на шее и посмотрел вперед.
—Да, похоже, этого мало. Их все еще слишком много.
– сказал тот, не опуская бинокль
—Ну так погоди, сейчас будет второй и третий заход. Как минимум, их точно станет меньше, а для них сейчас любые потери в перспективе фатальны. Тем более, нам надо всего лишь взять огневой контроль над этим участком.
—Ты прав насчет потерь. Просто подождем. Время на нашей стороне, хех.
Отдалившийся гул приблизился вновь. «Бофайтеры» вышли на второй заход — еще три бомбы на японские позиции. Самолеты просвистели над рекой и скрылись в глубине уже британских позиций. В японских окопах опять случились взрывы. Офицер опять посмотрел в бинокль.
—Еще два блиндажа развалилось. Да, несладко им там сейчас. У них скоро укрепления в смесь грязи с трупами превратятся. И ведь все равно кто-то еще отстреливается.
—Иного ожидать и не следовало. Мы все понимаем, что эти налеты на окопы эффективны только морально, чтобы сломить врага, а перебить так группировку обороняющихся, сбросив туда пару бомб,
—Ну, как я вижу, моральный эффект тоже не очень.
—Не недооценивай воздействие артиллерии и бомбардировок на психику. От этого действительно хочется сбежать прямо сейчас. Просто… Это японцы, они всегда такие. Они фанатики, в их мировоззрении они сейчас сидят там за своего императора-полубога, и смерть за него это подвиг. Вообще, я думаю, хватит уже стрелять. Без толку, такие укрепления мы сейчас не разрушим. Начинайте еще один артобстрел, завтра там просто не останется живых.
Офицер снова отпустил бинокль и вместе с адъютантом ушел с наблюдательной площадки. В это время «Бофайтеры» сделали третий заход — тот же результат. Три взрыва, все горит и падает, но огонь продолжается. Спустя несколько минут он прекратился, потому что остановился и британский. Англосаксы отошли с самых близких к берегу позиций куда-то вглубь, в джунгли. Кажется, в этот раз японцы победили. На переднем крае обороны были разрушены блиндажи и завалены землей окопы, но убитых было не так уж и много. Тамошний командир, полковник, облегченно вздохнул. Пока не услышал приближение еще каких-то подразделений. На этот раз с тыла его полка.
Полковник Фукумото перебежал в наблюдательный блиндаж и осторожно посмотрел на дорогу в джунглях. Пока что никто не появился, но за пригорком явно были десятки людей. Они передвигались довольно быстро. Кто это вообще был? Враги не имели возможности попасть на этот берег в таком количестве, а свои, вроде бы, не собирались прибывать сюда. Впрочем, через десять секунд все стало понятно. Один за другим из-за холма высыпали японские солдаты. Ну, хотя бы не враги. Оставалось узнать, откуда они и с какой целью прибыли сюда. Фукумото вышел с блиндажа и вылез из окопов. Он окликнул группу солдат. Полковник перепрыгнул через упавшую пальму и подошел к ним.
—Эй, вы кто? Что здесь делаете? Какое подразделение?
К нему подбежал один из солдат. Только по контрпогонам можно было понять, что это офицер — лейтенант. Он отдал честь вышестоящему по званию и начал доклад.
—Здравия желаю. Мы из 10-го полка. Кимура отправил нас на усиление вместе с 12-ым полком. Докладывали, что у Вас плохое положение, что враги атакуют с танками.
—Уже не важно. Они отступили. Провели авианалет с бомбардировкой и отступили. Если они сейчас не выкинут чего-нибудь еще, то все обошлось. Хотя… Уже не обошлось! Все в укрытия!!!
Полковник внезапно схватил лейтенанта за шиворот и прыгнул с ним в окоп, кинувшись в блиндаж. Буквально через секунду засвистели снаряды и начались взрывы. Да, враг опять начал артобстрел. Он покрывал ту же территорию, то есть все прибрежные укрепления японцев, но сейчас, кажется, он имел намного больше шансов навредить — два полка, появившихся здесь пару минут назад, еще даже не успели среагировать, и либо создавали столпотворения в окопах «местных» солдат, либо разбегались по джунглям. Британцы методично разрушали территорию и убивали личный состав. Осколки падали в окопы и ранили прятавшихся там. Некоторые особо точные попадания ложились прямо в эти самые окопы, не так уж и далеко от столпотворений солдат. Кажется, поддержка полками от Кимуры оказалась не просто лишней, но и очень вредной. Потери уже шли на десятки. В этом хаосе мало кто мог действовать сознательно и правильно, для многих главенствующей эмоцией стало желание или поскорее спрятаться в окоп, пусть даже к еще десяти таким же как он столпившимся там комбатантам, либо убежать далеко в джунгли. Не все из них понимали, что при здешней местности это сродни дезертирству, за которое не последует наказания — убежавшего просто не смогут найти, как и он сам едва ли выйдет из этих лесов к «цивилизации», представленной в основном военными. Три полка возле реки стремительно редели и разваливались, мешая друг другу под огненным дождем. Британские командиры, если бы знали об том, что точно к их обстрелу на позиции прибыло еще целых два полка, наверное, плакали бы от радости. К счастью для японцев, такого позитива врагу они не доставили — их было очень плохо видно. Враг все еще искренне считал, что обстреливает позиции того же одного полка, что и полчаса назад, перед недолгой перестрелкой.
Враг поистине громил полки. Не потребовалось ни одного прямого выстрела и ни одного погибшего, чтобы застать врасплох и начать низводить боеспособность сразу трех полков. Откровенно говоря, это был провал. Сегодня британцы опять победили. Армия Кимуры сегодня стала слабее, чем была вчера. Именно из таких мелких неудач складывался общий коллапс прояпонского Государства Бирма, каждая тысяча потерь делилась на те самые, на первый взгляд неважные, 5-10 убитых под каким-нибудь обстрелом, не ощутимые даже в размахах одного полка. Из человекочасов работы, затраченных на восстановление передовых обстрелянных окопов и не задействованных на постройке действительно важных объектов и линий защиты, складывались те сотни и тысячи нехватки оных, которые в итоге не позволяли завершить их в срок, а дальше опять оказывалось, что за прошедшее время погибло столько солдат, что уложиться в этот срок не было возможным уже довольно долгое время.
Почти каждый день для армии Кимуры был ознаменован подобными атаками и потерями, но, в сущности, не так уж и сильно британцы желали форсировать Иравади — для них это был столь же второстепенный и малополезный фронт, и заключения местных японских сил в котел при помощи тылового восстания бирманцев было более чем достаточно. Скорее
Это был Бирманский фронт в конце марта — начале апреля 1945 года. Один из многих фронтов Империи, все еще сражавшейся изо всех сил, когда уже весь мир думал, что Восходящее Солнце зашло обратно. И не факт, что это был самый сложный ее фронт.
…
Вышеописанное не было какой-то специфичной проблемой Бирманского фронта. Такие вещи имели место быть на всех владениях Империи, располагавшихся, мягко говоря, не в самом лучшем географическом положении с военной точки зрения — гарнизоны в Индонезии, Индокитае, Малайе. По сути, они все находились в морской блокаде, сбить которую японский флот уже был не способен — сказывалось тотальное превосходство американской промышленности в скоростях и возможностях восполнения потерь. Изолированная Япония уже даже не имела ресурсов на постройку новых кораблей, о чем, правда, не могло быть речи и с ресурсами в виду стратегических бомбардировок, которые, кажется, были временно остановлены недавней неудачей минирования Симоносеки. Сейчас единственными маршрутами, где японское снабжение шло более-менее налажено и регулярно, был, собственно, внутренний путь — между Кюсю, Хонсю, Сикоку и Хоккайдо, собственно говоря, «домашними островами», и еще один внутренний путь, в более глобальном значении — через Японское море, а так же частично Восточно-Китайское и Желтое моря, чтобы снабжать сухопутные силы в Китае, гарнизоны Кореи и Манчжурии. Впрочем, с Манчжурией как раз были другие проблемы — нормальное количество снабжения им было, так сказать, не положено. Квантунская Армия уже долгое время использовалась не как элитное соединение, а как резерв, который уменьшали и затыкали его частями дыры во фронте в Тихом Океане, не пополняя вновь, что постепенно породило для этой немаленькой армии огромное количество фатальных проблем, включая пресловутое ограничение по снабжению и переход на самообеспечение.
У войск в Китае были свои проблемы — чем дальше японцы углублялись на запад страны, тем хуже становилось снабжение, чему были объективные причины. Помимо банального ухудшения географических условий, когда поля и равнины, испытавшие хоть какое-то влияние цивилизации, стали меняться на горы и огромные реки, среди которых инфраструктура была представлена построенными еще во времена династии Цин деревянными мостами и грунтовыми дорогами, был и фактор иностранной поддержки. В далеком 1937 году Китаю помогал разве что Советский Союз, отправлявший туда летчиков-добровольцев и немного самолетов, но после начала Великой Восточноазиатской Войны в Тихом Океане, промышлять поддержкой режима Кайши стали и американцы, авиация которых бомбила японские войска в Китае куда более эффективно, делая половину работы местных партизан. Тоже той еще головной боли. Большое количество партизан и постоянный приток новых членов таких формирований был вызван даже не столько самим фактом войны — многие люди не имели особых причин поддерживать ни коррумпированный режим Чана Кайши, который без колебаний приказал разрушить дамбу в Хуаюне по реке Хуанхэ в 1938 году, дабы остановить продвижение японцев, пожертвовав парой миллионов тамошних крестьян; ни коммунистических революционеров Цзэдуна, которые занимались, по большей части, партизанством и грабежом не только в ходе войны, но и всю свою жизнь. Пополнение партизан вызывалось поведением японской оккупационной администрации, по праву одной из самых невыносимых в этой войне. Их достижением могло считаться то, что даже немецкие нацисты приходили в ужас от действий японцев, а многие германские соратники открыто презирали их за такие деяния. Учитывая, что в Китае были задействованы конкретно сухопутные силы, то есть Императорская Армия, все становилось еще хуже из-за методов набора личного состава в армии и флоте. Грубо говоря, в армию набирали выходцев из деревень, малообразованных, но зачастую глубоко религиозных, помешанных на традициях и требованиях культуры, искренне верящие в неизбежность победы Японии и всегда готовы отдать свою жизнь за Императора без лишних вопросов. Соответственно, во флоте были в основном люди с 7-9 классами образования, выходцы из крупных городов, некоторые даже успели пройти обучение по западным стандартам, во времена Мэйдзи или «демократии Тайсё», и, как следствие, имея более широкий кругозор и меньшую привязанность к традициям, изначально не очень-то оценили милитаристские армейские потуги сначала устроить «маленькую победоносную войну» с Китаем, а уж тем более ввязаться в противостояние с Америкой в 1941. Не было у них проблем и с поведением на оккупированных территориях — во первых, не очень то уж и много моряки посещали захваченную сушу, да и должностей там никогда не имели, во вторых, действительно, в большинстве случаев они были сами по себе куда менее кровожадны и аморальны, чем сухопутники. У них обычно не возникало желания резать и убивать самыми странными и жестокими способами любых попавшихся пленных и гражданских. Возможно, половину партизанской активности можно было избежать, будь представителями оккупационной администрации служащие флота, но, по понятным причинам, это не было возможным. Этот незаметный на первый взгляд фактор в итоге мешал с трудом выживающей Империи достаточно сильно.