Страна Незаходящего Солнца. Том I
Шрифт:
— Все готовы? Начинаем минирование по моему сигналу. Три, два…
Лейтенант не успел договорить.
В открытый бомболюк прилетела ракета и все боеприпасы сдетонировали. От силы взрыва фюзеляж развалился на две части, загорелось топливо, сдетонировали боеприпасы бортовых пулеметчиков. Пролетев по инерции несколько десятков метров, переднюю часть самолета занесло и начало крутить в воздухе. Несколько человек вывалились из бомбардировщика. Хвостовой стрелок так же выпал со своего места, но, успев среагировать, уже плавно опускался на парашюте. Прямиком на вражескую территорию без оружия. Он видел, как небо озаряют другие взрывы. С земли вылетали ракеты длинною в несколько метров. Еще три «суперкрепости» взорвались в воздухе. Четвертый потерял крыло и свалился
Он видел, как взрывались все новые и новые самолеты. В звене было 105 бомбардировщиков. Уцелевшие уже начали разворачиваться и покидать этот район, но все новые вспышки происходили на разных местах на земле и через минуту превращались в яркий взрыв в небе. На минуту ему захотелось принять синтоизм, чтобы кто-то тоже мог дать его стране за три недели превзойти свой технический уровень и с полностью разрушенной промышленностью, коллапсирующей экономикой и большими потерями в живой силе внезапно изобрести новое чудо-оружие, которое сведет на нет огромный потенциал неприятеля.
Офицер в одном из бомбардировщиков взял рацию.
—База, это 313-е крыло. Операция “Starvation” отменяется. Попали под сильный зенитный огонь, у нас огромные потери, минирование пролива не удалось. Возвращаемся на исходные позиции.
—Какой нахрен огонь, капитан? Чей? Черт возьми, они там вас из бамбуковых палок что-ли обстреляли? У них даже нет нормальной ПВО!
—Я думал так же. У нас вообще нет предположений, что это. Похоже на ракеты, но я не могу понять, откуда они их взяли и как запускают.
—Кто разрешал вам отступать? Выполняйте задание дальше! Нет, отставить выполнять. Сколько потерь?
—Мною зафиксировано 24 сбитых и 18 поврежденных, еще с тремя потеряна связь. После каждой вспышки с земли что-то происходит. Повторяю — не могу опознать, что за оружие.
— Полная чертовщина. Подтверждаю разрешение на отступление.
Офицер положил трубку. Это был полковник с аэродрома на Иводзиме, одно из звеньев цепи передачи информации о текущей операции. Дальше он должен был отчитаться лично генералу Лемэю, но ему не очень-то хотелось это делать. Впрочем, не отчитаться вовремя было должностным преступлением и халатностью, за это его ожидал бы трибунал, а вышестоящее командование в любом случаи рано или поздно узнало бы всю правду, потому что он хоть и был звеном цепи, но не был в нем главной или единственной переменной. Рука вновь потянулась к телефону. Он набрал номер из нескольких цифр, который был занят штабным телефоном.
— Генерал-майор Лемэй на связи.
— Здравия желаю, товарищ генерал-майор. Это полковник Скоукрофт. По поводу операции “Starvation”
— Здравствуй, полковник. Не томи, что там?
— Ну… В общем, она полностью провалилась.
— ...Как? По какой причине?
— ПВО врага применили неизвестное оружие и уничтожили несколько десятков бомбардировщиков. Остальные возвращаются на базу.
— Ты… Вашу мать, какое, нахрен, оружие?! Эти обезьяны не могли сделать ничего, кроме тарана, последние полгода!
— Поверьте, товарищ генерал-майор, у меня и у экипажей тоже много вопросов.
— Я… Я не знаю, что сказать. Я буду на Гавайских островах завтра утром. Проведите в этом проливе усиленную разведку и аэрофотосъемку, может оказаться, что это какая-то сраная одноразовая импровизация.
Лемэй бросил трубку.
Он попытался держать себя в руках, но через пару секунд переломал надвое карандаш в руках и кинул его в другой угол комнаты. Сейчас он был один в своем кабинете, и мог позволить себе любые непотребства — он высказал столько расистских терминов по отношению к японской нации, что мог сравниться
«Вот бы и остальные генералы сели в лужу на этом противостоянии, чтобы не могли смеяться надо мной» - на секунду пронеслось в голове генерал-майора ВВС США.
А хвостовой стрелок B-29 Superfortress тем временем почти спустился на парашюте. Ничем хорошим место, куда его забросил ветер, не отдавало — это была одна из тех дорог, которые штурманы использовали для определения географического ориентира. До земли оставалась буквально пара десятков метров. Стрелок резко поднял ноги вперед и вверх, что несколько поменяло его слишком прямую траекторию падения и позволило опуститься на землю более мягко, но при попытке затормозить ногами тот упал на спину в собственные стропы. Страх быть схваченным был слишком велик. В панике он даже не стал искать нож и какой-то нечеловеческой силой порвал парашют руками, после чего кинулся в лес через канаву. Он рванул даже не смотря на местность. И зря.
Через две минуты бега он вылетел на какие-то странные, даже жидкие кусты на поляне и попытался прорваться через них не сбавляя скорости. Стрелок упал, а за ним с грохотом свалилась какая-то железная труба на сошках. Сразу послышались японские крики, кто-то передернул затвор, кто-то побежал к солдату.
Других вариантов не оставалось. Он медленно поднялся на колени и поднял руки. Он только что попал в японский плен. Говорили, что это хуже, чем концлагеря у нацистов, и что узкоглазые чуть ли не намеренно побивают все рекорды по кровожадности и отвратительности своих действий с военнопленными, нонкомбатантами, мирным населением оккупированных территорий. Ему не хотелось проверять, правда это или нет, но выбора не оставалось. Мыслями он уже проходил свой «Батаанский марш смерти», только где-то в другом месте.
Его окружили. Это были далеко не лучшие солдаты Императорской Армии — одетые в затасканную униформу, со старыми «Арисаками» они явно были даже третьей, а не второй линией, и даже в темноте походили скорее на резервистов, но такой шаг был оправдан — не имело никакого стратегического значения выдавать лучшее, что способна создать почти уничтоженная военная промышленность страны, подразделениям пехоты и артиллерийским расчетам на внутреннем берегу Кюсю. И все таки, что помешало ему продолжать побег?
Стрелок медленно развернулся и увидел лежащую на боку конструкцию — это было несколько сваренных рельс на сошках, от начала до конца длинною 5-6 метров. Что-то такое делали русские, они называли это “Katyusha rocket launcher”.Только там единиц такого вооружения на одной машине было куда больше за счет их куда меньшего размера. Кажется, стрелок все понял. Большие зенитные ракеты, запускаемые, по сути, вручную с импровизированной «взлетной полосы» для задавания вектора полета. Действительно. Это работало по принципу артиллерии — направить конструкцию (пользуясь динамичностью деталей) примерно на цель, зажечь и убегать, пока не прогорел фитиль и какое-нибудь едкое химическое топливо не сожгло тебе голову. Придумывать, почему его страна не создала такие вещи, а Империя смогла, он уже не стал — он находился на другой стороне противостояния авиации и ПВО, а поскольку зависела от него лишь защита хвоста бомбардировщика от истребителей, гением в области разработки ракет и зенитных средств он точно не являлся.