Страницы минувшего будущего
Шрифт:
– Как передаёт информагентство…
Она опоздала. Не успела, так глупо и безнадёжно подставив кучу народа. И не имелось смысла искать себе какие-то жалкие оправдания. Тихий голос диктора прозвучал приговором, и ноги подкосились сами собой, теряя под собой опору.
– Где вас носит?! – разъярённый шёпот раздался над самым ухом, обжегши кожу. Пахнуло «Красной Москвой», и к горлу подступила тошнота. Совершенно затравленно Агата подняла голову и взглянула на нависшую над ней Анастасию Витальевну – главного режиссёра. Губы несколько раз разжались в бесплодных попытках сказать
– Что такое?
– Быстро давай, – Анастасия Витальевна тряхнула за плечо, и Агата трясшимися и скрюченными от напряжения пальцами дёрнула собачку молнии. Три заветные кассеты показались на тусклый свет, и раздался протяжный вздох облегчения. – Так, Костя, давай-ка, мышкой, – в ответ с готовностью кивнули и тенью прошмыгнули вглубь студии. Агату же схватили за шиворот и подтащили вперёд – верно, для того, чтобы происходившее увидеть. – Только бы получилось…
Костя был достаточно худым и проворным. И потому ловко и совершенно бесшумно передвигался меж камер и многочисленных проводов, разбросанных по полу. Ему просто нужно добраться до аппаратной…
Просто добраться…
– Катя. Катя. Твою мать! – Анастасия Витальевна шикнула куда-то вправо, и низенькая девушка с завязанными в неопрятный пучок тёмными волосами вопросительно кивнула. – Неси материалы на стол. Второй сегмент.
Лишние вопросы, тем более во время эфира – самая огромная катастрофа. Кате не потребовалось никаких дополнительных слов, чтобы схватить валявшиеся на столике бумаги и на полусогнутых двинуться вперёд.
Костя в темноте исчез, и Агата зажмурилась, явственно чувствуя дурноту, подступавшую всё сильнее с каждым мгновением. Рука, по-прежнему державшая ткань куртки, больно сжала плечо, но отреагировать на это попросту не хватило сил.
Хрупкая девичья фигурка приблизилась к камерам и согнулась ещё сильнее. Медленно, не поднимая головы ни на сантиметр, Катя двинулась вперёд. Агата, как, верно, и Анастасия Витальевна, перестала дышать окончательно.
Шаг. Ещё шаг…
Каждое мгновение длиннее вечности.
Тихий звук помех вывел из транса. Анастасия Витальевна тут же схватила рацию и нажала на кнопку, не выпуская Агату из крепкой хватки и огромными глазами глядя на продолжавшую свой путь Катю.
– Есть, – из рации донёсся едва слышимый шёпот. Это означало, что у Кости всё получилось. Но ответа он не получил – устройство молча отключилось.
Кате же оставалось несколько шагов. Медленно её левая рука, сжимавшая листки, вытянулась, и справа от Агата судорожно ртом схватили воздух.
– Ну же…
Словно в бреду Агата следила за тем, как медленно, практически незаметно Сергей Николаевич, по-прежнему зачитывавший с листка сводку новостей абсолютно ровным и спокойным голосом, продвинул правую руку вперёд, к краю стола. И как мгновение спустя измятые бумаги, подпихнутые Катей, оказалась прижатыми к столешнице раскрытой ладонью.
Стоявший за ближайшей к ним камерой оператор победоносно
– Слава богу… – Анастасия Витальевна запрокинула голову и прикрыла глаза.
Получилось. У них всё получилось.
Она успела. Она всё-таки успела!
Воздух вмиг отяжелел, загустел и стал каким-то непроницаемым, словно толща мутной воды. Схватившись за горло водолазки, Агата захрипела и позволила трясущимся ногам подкоситься, окончательно потеряв под собой всяческую опору. Если бы не по-прежнему державшая за шкирку рука, она бы точно рухнула на пол и что-нибудь себе вывернула. Перед глазами встала тьма.
– Волкова! Волкова, ты что? – шёпот показался испуганным, и последнее, что кое-как отложилось в медленно уплывавшем сознании: удивление от этой интонации.
Зачем о ней переживать?..
Сквозь сотни незримых миль доносились приглушённые голоса, совсем тихие и словно незнакомые даже. А потом вдруг – что-то ледяное на лице, заставившее сипло воздух ртом схватить и распахнуть глаза. Пятна вновь поплыли перед глазами, и пришлось зажмуриться в отчаянной попытке избавиться от них.
– Так, не отключайся, не сметь! – приглушённый голос, полный каких-то самых разных и неразличимых сходу эмоций вынудил послушаться и упереться спиной в стену посильнее. Кое-как сфокусировавшись, Агата подняла голову и тут же наткнулась на сверкавшие в полумраке глаза Анастасии Витальевны, сжимавшей в руке стакан. И только сейчас стало понятно, что внезапный холод на лице был просто водой. Касание кончиками пальцев влажной щеки окончательно подтвердило догадку.
– Извините, – шелест едва ли можно услышать, но Агата хотя бы попыталась.
Анастасия Витальевна оглянулась, посмотрела на стоявших у неё за спиной Костю и одного из операторов, на лицах у которых даже в темноте можно было различить одинаковые выражения озадаченности, и махнула рукой.
Только сейчас Агата сумела, зыркнув по сторонам, понять, что эфир ещё не закончился, а она толком и не отключилась даже.
– Я что, на моторе?..
Отчаянная попытка подняться на по-прежнему дрожавшие ноги пресеклась мягким, но уверенным движением ладони. Протянув стакан Косте, Анастасия Витальевна на секунду скривилась, вроде как говоря «сиди уже», а потом пристально заглянула прямо в подёрнутые пеленой глаза.
– Что у вас там стряслось? Почему задержка? Где бригада?
Вопросы больно ударили по обострённому слуху, и Агата схватила ртом воздух в попытке побороть новую волну дурноты.
– Там… авария… пробка. Мы ждали… а потом…
Взмах руки позволил не продолжать. Пару мгновений тишина стояла, прерываемая лишь вкрадчивым голосом диктора, а затем Анастасия Витальевна вдруг глаза закатила, словно к небесам взывая, и вновь глянула на по-прежнему стоявших позади молодых людей.
– Узнаю Кравцова, – и, вновь повернувшись к Агате, коснулась пальцами её влажного лба, словно температуру проверяя. – Прописать бы ему пистон, да не за что.