Странная дружба
Шрифт:
Таня открыла глаза. Лицо Максима было сверху и очень близко. Тёмные брови почти сошлись на переносице. Кожа стала почти красной, и через поры выступили микроскопические капельки пота. У Тани зарябило в глазах. А потом смотреть на этот бисер стало вообще невыносимо — Максим начал двигаться внутри неё, и от этого все внутренние чувства обострились. А внешние — наоборот, будто испарились.
Он двигается ровно и чётко. Именно так, как надо. Ритмично? Таня не знает. Только ощущает, как с каждым приятным толчком всё внутри поджимается. И хочется стать с Максимом ещё ближе. Ещё. Ближе.
Максиму стало трудно дышать. Просто
Танина хватка быстро исчезла — так же резко, как и появилась. Но объятия остались — чужие ладони всё ещё чувствовались на плечах.
У Тани дрожали ресницы. А на переносице появилась микроскопическая складочка. Такая нежная, что сразу захотелось её поцеловать. Таня выдохнула ему прямо в шею. Влажно коснулась кадыка. И Максим замер, проникая поглубже и будто состредотачиваясь там, внизу.
Наверное, головка от напряжения подрагивала. Посылала в мозг резкие и острые сигналы. Влага и нежность обволакивали всю поверхность ствола, сокращаясь в ритме пульсации. В животе предупредительно сжало и, чтобы не кончить слишком рано, Максим сделал движение назад. Ощущение внешней прохлады резко сменило всесторонний комфорт. Тяжесть в животе стала меньше. Максим смог сосредоточиться на дыхании и том, как испаряется со спины пот.
Таня открыла глаза. Поймала широкими зрачками его лицо и замерла. Ничего не говоря и не спрашивая. Только шумно вдыхая приоткрытым ртом. Язык скользнул по уголкам губ, разлепляя их. Влажная тёмная прядка волос блестела, беззащитно прилипшая к шее. Заострившаяся грудь коротко вздымалась и опадала, повинуясь сбитому дыханию.
Тут Танины глаза сощурились, и во взгляде её мелькнуло что-то хищное. Но не успел Максим этого понять, как её ноги плотно прижались к его бокам и сильно, как канатами, сдавили тело, увлекая вниз.
Таня почти что сама насадилась на его член. Тот, не успевший забыть нежнейшего касания, будто ожил, посылая по телу тройные волны радости и удовольствия. А Танино тело пришло в движение. Максим вязким взглядом мог видеть, как появляются едва заметные полосы рельефа на её животе. Слышал, как чужое дыхание подстраивается под ритм движений. Чувствовал, как притупившееся было возбуждение захлёстывает его с утроенной силой. Если сейчас к движениям подключится ещё и он, то конец наверняка наступит меньше, чем за минуту.
А Таня тем временем ускорялась. Надавливая ногами на его ягодицы, всё сильнее и всё ближе двигалась на нём. Уже не сдерживая стоны и не глядя на Максима — взгляд её, затуманенный, бродил где-то не здесь.
Максим бездумно коснулся напряжённого живота, завороженно глядя, как от ускоренного движения крупные груди соприкасаются друг и другом и тут же отталкиваются. Только для того, чтобы снова начать движение навстречу друг другу. Тёмные соски быстро-быстро рисовали мелкие круги. Танины руки закинулись за голову и сжали диванную подушку. Спины выгнулась, усиливая соприкосновение их тел. Таня стала чуть ближе. И тело её изнутри ощущалось сильнее и жарче. Ноги её уже не давили на ягодицы, лишь касались бёдер Максима. Движения становились медленнее, чувственнее.
Короткий стон, и Танина голова откинулась набок, демонстрируя Максиму ровный профиль.
Максима накрыла пульсация молоточков. Не своя — окружающая его всё ещё возбуждённый член. Короткие непроизвольные сокращения мышц, чередующиеся с сильным, уверенным буханием.
Танино тело ослабело. Движения внутри стали затихать. Только ноги всё ещё плотно прижимались к его бёдрам. Но уже без прежней настойчивости.
Максим будто увидел, как теряет напряжение каждая клеточка её тела. Будто поверженное на охоте сильное существо. Оказавшееся в подчинении у «охотника». Сделал непроизвольное движение бёдрами, упиваясь «победой».
По спине, от самых плеч до напряжённого крестца прошлось медленное, вдумчивое движение. Чужое дыхание тепло и одновременно прохладно подняло волоски на затылке. Чужие пальцы непонятными узорами огладили напряжённые ягодицы. Над ухом раздался тёплый смешок.
Женин подбородок осторожно лёг ему на плечо, а ладони скользнули к груди, накрывая её и оглаживая. Стройное тело прижалось к нему сзади, отчего шум в ушах усилился, а напряжение в паху резко усилилось. А уж когда влажные губы сомкнулись на его ухе, на Максима будто что-то обрушилось.
Исполненный чувства счастья, он почти навалился на Таню и принялся двигаться. Теряясь в ощущениях двух тел, между которыми он оказался. Руки девушек гладили его тело, и было уже не разобрать, где и чьи. В груди стучало предвкушением, а каждое движение ягодицами приносило всё больше удовольствия.
Воздуха в груди стало слишком много, и он начал прорываться наружу стонами. Тело вдруг потеряло чувствительность, и все импульсы будто сосредоточились между ног. Сладкая волна ненадолго перекрыла кислород. Всё тело очень сильно потянуло вперёд. Сердце будто взорвалось пульсом. И Максим блаженно почувствовал, как кончает. А потом — как на него наваливается чувство беспрекословной усталости. Как же хорошо, что можно просто улечься на мягкий диван и больше ни о чём не думать.
Дыхание у них троих началось восстанавливаться. И, кажется, синхронизироваться, подстраиваясь под общий вдох и выдох. Постепенно, очень медленно, силы возвращались. Как испуганные сильным дождём цветы после его окончания снова раскрывают лепестки.
Настоящая гроза тоже закончилась. Небо из свинцово-серого стало легким и почти белым. А уличная тишина начала прорезываться нестройными голосами птиц. Которые пережили непогоду. И которые будут делать это снова и снова.
Грозовой воздух рассеивался. Комната наполнялась скрытым солнечным светом. Весь мир намекал на то, что скоро выглянет солнце.
Женя пришла в себя первой. Потянулась, протирая глаза будто после долгого сна. И отодвинулась чуть к краю дивана, чтобы дать притихшей Тане побольше места. Та, кажется, ещё подрёмывала, закинув ногу назад на Макса. Который оказался плотно вжат в диванный валик — видно было по глубоким складкам, испещряющим его ткань.
Надо бы, наверное, одеваться — всё-таки, несмотря на ушедшую непогоду, ещё прохладно. Но Танина ладонь легла Жене на плечо, остановив наметившееся было движение. Получалось, будто Таня чуть приобнимала её и не желала отпускать. Нос её упёрся в подушку, подминая округлую щёку и делая половину лица какой-то детской. Пальцы несильно сжали Женино плечо, будто проверяя, на месте ли сама Женя.