Странник
Шрифт:
– Пока нет.
– Почему?
– Потому что меня федералы ищут в особом порядке. Слишком откроешься – рискуешь стать разменной монетой. Кто-то попытается что-то выторговать за наш счет. Люди разные, а когда их жизнь прижмет, они становятся еще… разнее.
Она пожала плечами, затем сказала:
– Не так уж трудно тебя найти. Хотя бы по маршруту до Вайоминга. Куда ты мог оттуда направиться? Только сюда. А ты даже имени не изменил. Ну и какой смысл так скрываться?
– Никакого, наверное.
Не знаю я, на самом деле, почему я пока еще ни с кем об этом не разговаривал. Скорее всего потому, что всегда в новом месте я пытаюсь
– Уоррен, – вдруг сказала Настя, словно прочитав мои мысли. – Он немолод. Если ты скажешь, что ему прибавилось жизни раз в десять…
– А если нет? Если не прибавилось?
– А Теренс тебе на твои вопросы ответил?
Да, от ответов Теренса зависит многое. Даже для него самого.
– Теренс прилетит в воскресенье, – сказал я. – И развитие рака у него все же остановилось.
– Этому может быть какая-то другая причина.
– Может. Поэтому я пока сомневаюсь, мне нужны другие подтверждения.
Теренс да, должен в этом покопаться. Он не просто обещал, ему это нужно больше всех с его раком. Если все то, что я просил его узнать, подтвердится, то… то да, время тогда для нас течет по-другому. И это становится моим капиталом. С чем, наверное, можно идти к Уоррену. Но это не значит, что надо вываливать ему все и обо всем, – все равно сперва весь разговор продумать надо и о самом Уоррене справки бы навести.
– И мы с тобой, – напомнил я. – Они хотят меня, но думаю, что они не знают о тебе. Узнают – захотят найти обоих.
– Чем это нам грозит?
– Чем угодно. – Я посмотрел в окно, на черного кота, неторопливо и важно переходящего дорогу. – Нас могут просто обменять. Федералы могут предложить Уоррену контракт, например. На закупку нефтепродуктов. И он нами расплатится. Это как вариант. Есть и другие варианты.
– И насколько они оставят в покое анклав, если те отдадут нас?
– Не оставят, я думаю, – ответил я честно. – Им нужна кровь, нужны сыворотка и вакцина. Я их не осуждаю, им надо спасать своих людей. Но участвовать в этой схеме спасения не хочется. По крайней мере в той роли, которая нам отводится по сценарию.
– А что делать им? – Настя кивнула куда-то за окно, подразумевая население городка.
– Не знаю. И они пока про это не думали. Они просто не знают.
– Надо сделать так, чтобы узнали. Как можно быстрее.
– Кто здесь вообще кто? Кто люди Уоррена?
– Мэр, – сразу сказала Настя. – Мэр Роджерс. Уоррен его просто назначил, когда город организовывался, первые выборы будут этой зимой. Дэйв Краусс. Дэйв близок к нему и даже живет рядом.
– Дэйв Краусс – наш «главнокомандующий». Ну да, разумно, если ты рулишь анклавом, то главный silovik, – я оттенил это слово акцентом, – должен быть тебе лоялен.
– Шериф Маклоски тоже его человек, выборы будут зимой. В принципе, все местное начальство в той или иной степени. Но тебе я рекомендовала бы подойти к Уоррену через Дэйва, он мне всегда казался прямым и честным человеком.
– Когда дела запутаны, прямота и честность могут оказать медвежью услугу, – вздохнул я. – Помнишь, как мы Ивана опасались? Как бы он по честности и прямоте своей чего-то не наворотил.
– Но ничего же не случилось после того,
– Ну все он не узнал, предположим, – усмехнулся я. – До него довели в части касающейся, не больше. Впрочем, я и сейчас больше этого никому «доводить» ничего не хочу. В общем, надо обживаться здесь, но думать над тем, что делать дальше, если обжиться нам не дадут.
– А ты думал?
– Думал. Но ни до чего конкретного пока не додумался.
И думать ведь не хочется. Сегодня днем радовался как нетрезвый ребенок тому, что вроде какой-то дом у меня появился, тому, что осел наконец-то, а сейчас дошло, как все это может быть призрачно и мимолетно. Все здесь под угрозой, а мы еще и под двойной. И опять надо придумывать пути отхода, запасной аэродром и все такое.
А куда мы можем податься? Я не знаю. В Вайоминг? Если ненадолго. Любой нефедеральный анклав все равно от федералов зависим. Везде есть люди с Синдромом, и всем нужна сыворотка. Сыворотка есть у федералов.
А насколько вообще ее трудно производить, интересно? Нет, я просто интересуюсь, пока ничего серьезного. Ну например, этот анклав наладил добровольный сбор крови и производство сыворотки. Что это даст? Нет, а действительно, чего можно добиться?
Тот же Вайоминг станет куда менее зависим от федералов, так? И с теми же федералами можно будет договариваться. Если они захотят договариваться. Почему могут не захотеть? Потому, например, что у них сейчас монополия, и как следствие – они могут подчинить себе все организованные анклавы. Просто пригрози не поставлять сыворотку – и те будут согласны на все. А мы в таком случае можем монополию нарушить. И тем самым федералов сильно разозлить, и не просто разозлить, а вызвать у тех острое желание восстановить статус-кво.
Но все это становится актуальным лишь в том случае, если технология производства вакцины и сыворотки станет доступна чужим. А если не станет, то… то все понятно, в общем.
А что я могу в этом случае сделать? Да ничего, на самом деле. Могу прикинуть маршрут отхода, не более. И этим следует заниматься прямо сейчас. Не впадая в истерику, но просто не забывая.
Ладно, хватит самим себе настроение портить, у нас все же семейный выход в свет.
Причем именно выход, а не выезд, потому что домой пошли пешком. Тут все же рукой подать, пять минут ходу вдоль озера. Обнял Настю за талию, притянул к себе – и так пошли. Жаль только, что завтра не выходной, сейчас бы еще и любить друг друга до середины ночи, и с утра пораньше не вставать.
4
Встал невыспавшимся, но счастливым и довольным жизнью. Даже, несмотря на тяжесть пробуждения, заставил себя одеться и побежать вдоль берега. Мрачные вечерние мысли испарились тем же вечером, а солнечное утро добавило оптимизма и уверенности в том, что не пропадем. Придумаем что-нибудь, никуда не денемся. Привыкли уже придумывать и выкручиваться.
С озера ветерок свежий, листья деревьев шелестят. Мягкие подошвы кроссовок размеренно топчут асфальт, пружинят. Думаю лишь о том, чтобы руки и плечи правильно работали, а то есть у меня привычка их напрягать не по делу, причем неконтролируемо. Словно с сумкой на плече бежишь, еще со службы такая пошла. А вот когда сам за собой приглядываешь, то все нормально, чистое здоровье получается, а не бег. Кстати, ребра в тех местах, куда в пластину пули прилетели, до сих пор побаливают, но терпимо – и бегать можно, и штангу жать.