Странствие за Фарадоунами
Шрифт:
Он примолк и погрузился в размышления. А потом они с Сэмом встали и принялись карабкаться по последнему отрезку горного склона к вершине Пика Иветт.
ГЛАВА ХХIII
Наступал ранний вечер, когда они перебрались через последний из невысоких каменистых гребней, и им открылся вид на маленькое плато, усеянное островками пушицы и вересковыми кочками. Земля здесь была черна от торфа, и в воздухе густо стояли влажные запахи осени. Не слышалось ни единого звука, кроме посвистывания ветра в траве, и друзьям казалось, будто они забрались в такую высь, что скорее принадлежат небу, чем земле. Это был другой мир, мир вне возраста и времени, мир, которого никогда не касались уркку, и Наб встал как вкопанный, пораженный мощью этого
Наб снова обратился к плато и увидел в середине большой пруд, окаймленный камышами и тростником. Сбоку у пруда стоял древний засохший дуб, чьи перекрученные ветви простирались над водой, будто оберегающие руки глубокого старца. Наб почувствовал, что его тянет к пруду. Он медленно подошел и всмотрелся в его черные глубины. Он не увидал дна, и настолько черен был пруд, что недвижная вода сияла, словно драгоценный камень.
А потом, стоя у края, мальчик посмотрел в небо и увидел, что все облака собираются вместе, вздымаясь одним громадным белым собором, по краям подкрашенным оттенками розового и золотого. Собор величественно подплыл к пику и остановился в вышине. В то же время внезапно поднялся ветер — теплый ласковый ветерок, откинувший волосы с лица мальчика и мягко осушивший глаза. Наб оглянулся на пруд и увидел, что тот мерцает странным светом, как будто в нем запылал огонь. Старый дуб затрепетал, его ветви вытянулись наружу и вверх, простираясь к небу. Казалось, задвигались все части дерева — от самой большой ветви до самого маленького сучка. И тогда до ушей Наба ветер донес Голос Ашгарота.
— Сними шаль, — велел он.
Наб так долго носил красивую разноцветную шаль, в которой Брок нашел его младенцем, что почти забыл, что она с ним. Шаль, как и всегда, была надета прямо на голое тело. Он снял все свои верхние одежды, пока не дошел до Пояса Аммдара, а затем, крепко сжав две застежки, расстегнул его и положил на землю. Теперь шаль свободно развевалась вокруг его плеч на ветру, ее краски вспыхивали на солнце. Он снял ее и положил на землю. Увидев шаль снова, Наб окунулся в воспоминания о Серебряном Лесе, и в особенности о Таре. О Таре, которая так долго ухаживала за ним, с которой он провел много счастливых дней в те ранние годы, с которой смеялся и играл долгими зимними ночами в логове или чудесными летними вечерами снаружи.
— Теперь расстегни футляры на Поясе Аммдара. Извлеки Три Фарадоуна и рассыпь их поверх шали. Первым Фарадоун Лесов, затем Фарадоун Моря и последним Фарадоун Гор.
Наб сделал, как велено. Когда содержимое ларчиков падало на шаль, ветер, казалось, надежно придерживал его, чтобы ни крупинки не улетело прочь.
Затем Голос Ашгарота в ветре, высокий, чистый и ясный, заговорил снова:
— А теперь завершение. Мы едва успеваем ко времени, ибо мир уркку подходит к своему концу — они разрушают сами себя. Тем не менее, как я ручался, животные и элдрон будут спасены. Ты исполнил то, о чем я тебя просил, — ты и избранные из Серебряного Леса, и я весьма доволен. Возьми футляры с Пояса и наполни их водой из пруда. Потом обрызгай шаль водой, и путь откроется.
Три металлических футляра легко отстегнулись. Наб наклонился и зачерпнул каждым из пруда. Наполнив все, он бережно отнес их обратно к шали, простертой на темной торфянистой земле. Сэм терпеливо наблюдал, сидя в нескольких шагах от края плато. Наб чувствовал, как бьется сердце от возбуждения и предчувствий, но страха не было, просто чувствовалось, что настает момент исполнения долгих ожиданий. Затем очень осторожно, слегка дрожащей рукой, он поднял первый футляр и начал окроплять яркую разноцветную шаль горьковатой водой. Ничего не произошло. Он поднял второй футляр и сбрызнул шаль — и опять ничего не произошло. Остался последний футляр. Вода размеренно вылилась маленькими капельками, и, когда упала последняя
Все цвета и узоры собрались вместе, чтобы сложиться в картину мира. На ней были горы, леса и моря, и по всей картине шли линии, которые сияли чистым белым светом, — целая сеть линий, каждая из которых вела к точке на карте. Наб узнал точки — это были Ситтели, а линии были Руусдайк — как те, вдоль которых они странствовали. Наб не знал, что в тот самый миг, когда он вглядывался в картину на вершине пика Иветт, эти же линии проявились повсюду в странах и морях Земли, однако видели их только животные и элдрон, которые изумились и почувствовали, что их неодолимо тянет пуститься вдоль линий. И вот по всему миру все животные и элдрон вместе отправились в путь по древним дорогам и тропам Руусдайк.
То был час, когда мир сотряс первый удар. Наб почувствовал, как под его ногами содрогнулась гора. Мальчик упал. Прежде чем он смог подняться, все небо заполнил грохот второго взрыва, еще более грандиозного, и он почувствовал, как его отбрасывает раскаленным ударом жара, обжегшим кожу и опалившим волосы. Испуганный Сэм, скуля, подполз к нему, они подняли глаза и увидели гигантский гриб, воздвигшийся над землей и продолжавший расти. Ошеломленный его пугающей красотой, Наб наблюдал за ним; сверкание красок в небе так и врез'aлось в сознание, и вечер снова наполнился светом. Гриб поднимался все выше и выше, все время увеличиваясь, пока не заслонил солнце, и небо не превратилось всего лишь в рамку по его краям. Все это время Наб чувствовал, как дрожит и колышется под ним земля. Затем он краем глаза уловил движение — это дуб плавно поводил ветвями над прудом. Оторвав взгляд от гипнотической красоты огромного облака, мальчик увидел, что пруд внезапно пересох, так что в земле на его месте осталась зияющая дыра. Но затем он разглядел, что от края дыры вниз идут грубо вытесанные ступени; они выглядели так, словно вели в бесконечность, поскольку им не было видно конца.
И тут над миром поднялся гигантский вал воплей и криков, взрыв за взрывом стали раздирать воздух, и небо наполнилось сверкающими облаками. Страшным был стон боли, когда по земле прокатывались волны жара и здания уркку разлетались, будто пух чертополоха по ветру. И пока мир уничтожал сам себя, животные и элдрон лихорадочно бежали по серебряным тропам, и многие погибли, попав под взрывы. Те, кто добрался до Ситтеля, обнаруживали, что перед ними раскрылась земля, и спасались в глубине туннелей и пещер с благодарностью за то, что их избавили от ужасного истребления. Мужчины, женщины и дети слепо бежали по этим неведомым путям, не задумываясь и не сомневаясь, как мчались рядом с ними и животные — барсуки и лисы, львы и тигры, медведи и бизоны, слоны и лоси — все виды животных, что обитали на на земле. Под морями открывались огромные пещеры, и в них вплывали могучий кит и незлобивый тюлень, величественная акула, игривый дельфин и все остальные рыбы и млекопитающие океана.
К этому времени Наб уже себя не помнил от тревоги за Бет и других. Внезапно через край плато перевалил большой горный заяц и тут же побежал к ступеням. Он резко остановился, увидев Наба и Сэма, и несколько секунд с удивлением и радостью пристально их рассматривал, потому что понял, кто они такие.
— А вы чего не спускаетесь? — осведомился он. — Вряд ли этому миру еще долго осталось. У подножия гор пекло было ужасное. Смотрите! — Он показал на свой мех — на выжженное пятно, где просвечивала кожа.
У Наба подкатил комок к горлу, а в ушах так застучало от страха, что в голове помутилось, словно ею били о камень. «Почему их еще нет здесь?!», — мысленно воскликнул он.
— Ты не видел других? — спросил он вслух. — Девочку, зайца, барсука и филина?
— Я видел их некоторое время назад, — ответил заяц, — до того, как начались взрывы. Их преследовала здоровенная стая гоблинов и уркку. Уркку их почти настигали, а девочка выглядела уставшей. На твоем месте я бы не стал их ждать. Если они убежали, они все равно придут сюда. Если нет, то какой смысл жертвовать собой, верно?