Странствие за Фарадоунами
Шрифт:
Животные наблюдали, их страхи на время были позабыты в напряжении битвы, когда эльфы помчались сквозь поток пуль. Многих из них сбивала с ног сила выстрела, но потом они поднимались, ибо пули уркку не могли их убить, и продолжали атаковать, пока с оглушительным лязгом не сошлись с врагом врукопашную. Противник, поняв, что пули бесполезны, начал в отчаянии пользоваться своими ружьями как дубинками и щитами, пытаясь не дать эльфам порубить себя на куски.
Сначала, когда эльфы навалились на уркку и заставили тех отступить вниз по склону, битва казалась просто избиением; но затем гоблины выхватили свои мечи из-под одежды уркку, теперь плотно натянувшейся на их гоблинских
Гоблины рванулись вперед, чтобы подкрепить потрепанные ряды уркку, и рев битвы нарастал, пока не отразился эхом в холмах. Эльфов остановили, и их линия поколебалась, когда магия их оружия, сотканная из света Ашгарота, встретилась со злобной силою Дреагга. Солнце взошло и расчертило небо алыми, багряными и оранжевыми полосами, и в холодном утреннем воздухе разгорелось буйство сражения, нарушая спокойствие гор лязгом мечей о щиты и ужасными криками раненых. Когда эльфы падали, из их тел взлетали серебряные облачка, а останки исчезали, словно дым. Малкофф взирал на это, и в его старых глазах все расплывалось от слез при виде кончины тех, кого он знал и любил. Их уход был подобен смерти цветка.
В холодном сером небе поднималось бледное солнце, а битва продолжала неистовствовать. Она накатывала и откатывала то в одну сторону, то в другую, пока к середине утра эльфы, наконец, не достигли тактического превосходства. Воздух провонял запахом мертвых гоблинов, чья черная кровь перепачкала вереск. Эльфы медленно оттесняли полчища Дреагга назад, пока в боевых порядках уркку не появилась отчетливо различимая брешь, и Бет, Перрифут, Брок и Уорригал поняли, что их время пришло. Малкофф повернулся к ним.
— Пора! — молвил он. — Да защитит и направит вас Ашгарот!
У Наба при мучительной мысли об уходе друзей разрывалось сердце, и горло разболелось от усилий сдержать слезы. Он быстро обнял всех по очереди: мягкое пернатое тельце Уорригала, глубокий мех Перрифута и родное теплое тело Брока. Брока, который первым нашел его, взрастил и разделил с ним все и был так же неотделим от него самого, как его собственные глаза. Наконец, он крепко обнял Бет, как будто решил никогда ее не отпускать. Что гул битвы, что сумятица в его голове — все казалось едино, и когда она мягко отстранила его, он оцепенел от горя.
— Нам надо идти, — сказала она. — Мы скоро встретимся, я знаю это. — И она резко повернулась и выбежала из-под укрывающего их валуна вслед за Уорригалом, взмывшим над вереском к разрыву в рядах сражающихся. За ней последовал Перрифут, а затем Брок, и когда они побежали, среди гоблинов и уркку поднялся крик. По мере того как весть о бегстве животных распространялась по рядам, крики становились все громче, и уркку нажали на линию эльфов, пытаясь прорваться и пуститься в погоню; но линия держалась твердо.
Вскоре животные миновали брешь и припустили прочь по пустошам, но эльфы продолжали сдерживать бешено кричащую массу. Лишь когда звери стали просто пятнышком вдали, линия наконец сломалась, и гоблины и уркку с дружным торжествующим ором прорвались сквозь нее и понеслись в погоню. Наб с болью следил за тем, как его друзья исчезают за небольшим холмом на отдаленном горизонте, а затем, спустя некоторое время, теряются
Тогда Малкофф заговорил подрагивающим голосом:
— Они хорошо справились с задачей, — сказал он, — хотя я глубоко опечален, потеряв многих друзей. А теперь ты должен идти, Наб. Будь осторожен: сейчас с тобой три Фарадоуна и ты уязвим как никогда. Дорого бы дал Дреагг, чтобы захватить тебя в этот момент. Ты должен быть на горе Иветт до наступления темноты. Прощай. Быть может, все мы встретимся когда-нибудь вновь.
Опечаленный Наб повернул на север и пустился в путь к вырисовывающейся на фоне неба отдаленной вершине. Перед тем как скрыться из виду, он остановился, обернулся и в последний раз взглянул на Гору. На ней был лишь Малкофф — там, где оставил его Наб; огромный золотой орел сидел на скале справа от него. Повелитель эльфов смотрел в сторону одинокого путника. Увидев, как Наб повернулся, он поднял руку и медленно помахал. Мальчик махнул в ответ, а потом завернул за поворот, и больше он Гору не видел.
К послеобеденному времени Наб дошел до нижних склонов огромного пика, возвышавшегося высоко над головой. Он притомился, его ноги болели, а усталые легкие сипели при дыхании. Солнце давно потерялось за огромными темными облаками, катившимися с севера, с горы дул ледяной ветер. Он сел на камень, чтобы отдохнуть, и снова задался вопросом — он постоянно им задавался после ухода с Горы, — как там остальные. Ему ужасно их не хватало, едва верилось в то, что их нет поблизости, и было чувство, словно он утратил часть самого себя. Некоторое время назад ему стало представляться, будто бы на самом деле друзья шагают рядом, и Наб начал разговаривать с ними. Так, в мысленных беседах, он и пересек изрезанную каменистую пустошь.
Сидя у подножия и разглядывая унылый склон горы, он приметил, что с верхних склонов спускается густой влажный туман. Наб смотрел, как туман идет вниз; его заворожил размеренный темп, с которым тот двигался, заволакивая все на своем пути. То все было чисто, а в следующую минуту исчезло за этой плотной темно-серой стеной. Туман докатился до Наба, и мальчик почувствовал, как его охватывают мокрые липкие щупальца. По его телу пробежал холодный озноб — частью из-за тумана, но скорее от осознания того, что он ничего не видит ни в каком направлении, кроме кусочка земли на несколько шагов перед собой. Вершина полностью исчезла из виду.
Наб отчаянно озирался, но никак не мог определить правильного направления движения.
— Значит так, — сказал он вслух воображаемому Броку. — Если мы все время будем идти в гору, то вряд ли зайдем куда-нибудь не туда, во всяком случае, сильно не ошибемся. Ну что, пошли?
Мальчик встал с камня и начал потихоньку продвигаться, как он надеялся, вверх. Он думал, что держаться так, чтобы ноги шли в гору, будет просто, но с удивлением обнаружил, что уже через несколько шагов это стало чрезвычайно сложно. Трудность вызывали небольшие ложбинки и впадины, которые постоянно встречались на восходящем склоне. Попадая в них и ощущая под ступнями понижение, он разворачивался и делал несколько шагов вверх, но обнаруживал, что опять спускается.