Странствия и приключения Никодима Старшего
Шрифт:
Через короткое время Никодим преобразился совершенно. Вексельман его начисто выбрил, подзавил ему пряди волос, перерядил в женскую одежду, выбрал очень шедшую к Никодиму шляпу — повертел его, повертел и, удовлетворенный результатами своей работы, сказал: "Готово!"
— Теперь пойдемте, — попросил он, вывел Никодима другою дверью через вторую комнату наружу, провел узким каменным коридорчиком к калитке, проделанной в скале рядом с воротами, и остановился около нее.
— Я… я боюсь за вас, — сказал он, глядя Никодиму в лицо, причем нижняя
— Вернусь, — уверенно ответил Никодим.
— Всю ночь я не буду спать и буду стеречь у калитки. Когда вам придется вернуться, вы стукните два раза — я открою сейчас же. Но пусть женщины этого не видят. Если встретите там нашего слугу — молчите, чтобы он не выдал вас. Берегите себя. Я открываю.
Он щелкнул, замком калитки с таким видом, будто показывал замысловатый фокус. Калитка отошла небольшою щелью. Никодим ухватил калитку за край, потянул к себе и прошел туда, в сумрак; дальше нужно было идти ходом, прорубленным в сплошном камне, ход заворачивал влево.
Калитка за Никодимом защелкнулась. Первые шаги Никодим шагнул неуверенно, весьма колеблясь, но потом оправился и смело пошел вперед.
Коридор кончился. У самого выхода росли большими кустами розы. Они были в полном цвету. Над ними колыхались пальмы, и тут же легкою струйкою падала из утеса холодная вода, убегая по каменному желобку вдоль дорожки. Никодим набрал воды в горсти и напился ею, она весьма освежила его.
Солнца Никодим за скалами не видел — оно, вероятно, было уже недалеко от горизонта. Но в воздухе не чувствовалось приближения холода. А за кустами, у дорожки, невдалеке, склоняясь над куртинами и срывая цветы, стояла женщина в белом и пела песенку. Еще дальше Никодим увидел другую, в голубом. Долина же, расширяясь, постепенно уходила к смутно различимым граням.
ГЛАВА ХХХIII
Ночь в долине. — Мертвый город и деревянная башня
Никодим подошел к первой женщине и поклонился. Его поклон выдавал в нем мужчину, но женщина, должно быть, этого не заметила. Никодим же почувствовал, что сделал неловкость, стал извиняться, еще больше смутился и замолчал.
Первая женщина была очень молода, стройна и высока ростом, одета в белое легкое платье с нежно-голубым воротником, такими же обшлагами и поясом; она испуганно взглянула на Никодима светлыми большими глазами. Рот у нее был маленький, красивый, щеки покрыты слабым румянцем, белокурые букольки выбивались из-под соломенной шляпы, а чулки и туфли были тоже белые.
— Вы… сегодня только попали сюда? — спросила она по-французски и запинаясь от неожиданности.
— Да, только сегодня… приехала, — ответил Никодим, тоже запинаясь. Он положительно не знал, куда девать руки, и, право, никогда не предполагал, что так трудно будет держаться в женском одеянии.
Собеседница оживилась.
— А здесь найдется для вас очень хорошая комната. Вы англичанка? — защебетала она.
— Да, англичанка, — ответил Никодим, пользуясь тем, что он
— Пойдемте же, пойдемте, — сказала она, беря его за руку, и потащила за собою. — Я познакомлю вас со всеми.
И она побежала. Никодим побежал рядом с нею. Она вывела Никодима на обширную площадку, обсаженную разнообразнейшими, но искусно подобранными цветами. Посередине многими струями, загорающимися в последних лучах солнца, бил фонтан, далеко разбрасывая брызги и освежая ими воздух. На скамьях, расставленных повсюду, сидели женщины. Их было до тридцати, они или читали, или занимались рукоделием. При появлении Никодима и его спутницы головы всех повернулись в сторону пришедших не без любопытства.
— Наша цветочница привела кого-то, — сказала одна дама, уже почтенная, вставая и направляясь к пришедшим.
Глаза всех сидевших при этих словах загорелись, и все заговорили разом свои приветствия. Но взор Никодима был привлечен только глазами одной из них, сидевшей у фонтана и глядевшей на него молча. Это была госпожа NN. Никодим понял, что она узнала его, и со страхом ждал, что будет дальше.
Госпожа NN вдруг воскликнула веселым голосом:
— Ах, я знаю, кто это. Это госпожа Ипатьева, из России. Ведь мы встречались, Нина Михайловна, — обратилась она к Никодиму.
Никодим только тогда вспомнил, что он не подумал найти себе новое имя. Но к восклицанию госпожи NN отнесся недоверчиво. Бог знает, может быть, она хочет посмеяться над ним сначала и потом выдаст его, подумал он.
Но она совсем не собиралась поступить так. Напротив, подошла к Никодиму, приняла его из рук той, которую называли цветочницей, и, крепко пожав ему руку, быстро сказала, но так, чтобы другие не заметили:
— Пожалуйста, твердо ведите вашу роль.
— Да, мы встречались, — ответил он ей.
— Мы скоро будем ужинать. Вы разделите с нами первый ужин, а потом устроитесь здесь, — сказала она и начала знакомить Никодима со всеми остальными.
Никодим не мог запомнить их имен и через минуту уже всех спутал. В голове у него осталось только, что здесь были и француженки, и американки, и англичанки, две или три испанки, две итальянки, одна индуска и одна японка.
Делая реверансы, Никодим все же не, переставал думать о том, что его ждет дальше.
Дамы, сидевшие на площадке, вскоре стали собираться, чтобы идти к ужину.
Они еще не успели привыкнуть к Никодиму и не знали, как лучше обходиться с ним.
Госпожа NN. уже не оставлявшая Никодима, подхватила его под руку и повела в столовую. Дом, куда они вошли, оказался очень обширным. Столовая, убранная цветами, была в два света, с расписным потолком. Гул шагов и голосов терялся в комнате где-то вверху и в углах.
Но обитательницы этого радующего, богатого дома стали почему-то невеселы и мало разговорчивы. Молча сели они за стол, уставленный различными яствами и напитками в красивой и невиданной Никодимом посуде, и молча принялись кушать.