Странствия Шута

Хобб Робин

Спустя мгновение, я справился с изумлением и сумел закрыть рот.

– Вот уж не думаю, - кисло добавил Чейд.

– Если у меня есть сестра, то где же она?
– требовательно спросил Лант.

– Это то, что мы пытаемся понять. Она была здесь, под охраной Фитца, а теперь исчезла, - его горькие слова укололи меня.

– Как и моя собственная дочь, которая гораздо младше и слабее, - заметил я сердито, однако задумался, действительно ли Пчелка была менее способной защитить себя, чем Шун. Или Шайн. Я сердито взглянул на Чейда, но не успел ничего сказать - в дверь снова постучали. Мы с Чейдом моментально приняли невозмутимый вид, старые рефлексы по-прежнему работали.

–

Войдите, - сказали мы хором, Персиверанс открыл дверь и в замешательстве замер на пороге. Он выглядел несколько лучше, несмотря на свою окровавленную рубашку, которую так и не сменил.

– Это тот самый мальчик из конюшен, о котором я тебе говорил, - сказал я Чейду и кивнул Персиверансу:

– Входи. Я уже в курсе твоей истории, но лорд Чейд хочет послушать ее еще раз, и настолько подробно, насколько ты сможешь вспомнить.

– Как пожелаете, сир, - ответил мальчик тихим голосом и вошел в комнату. Неуверенно покосившись на Фитца Виджиланта, он перевел взгляд на меня.

– Тебе неудобно говорить о нем, когда он здесь?
– спросил я. Персиверанс коротко кивнул и опустил голову, уставившись в пол.

– Что я сделал?
– потребовал ответа Фитц Виджилант, в его голосе мешались отчаяние и оскорбление. Он так стремительно встал и пошел на Персиверанса, что мальчик отпрянул от него, а я успел лишь шагнуть вперед.
– Пожалуйста!
– закричал он напряженным голосом.
– Просто скажи! Мне нужно знать...

– Мальчик, сядь. Я хочу поговорить с тобой.

Персиверанс снова взглянул на меня, словно выспрашивая разрешения подчиниться Чейду. В ответ я кивнул на стул. Он сел и взглянул на Чейда своими огромными глазами. Фитц Виджилант застыл на месте, вся его поза выражала тревогу. Чейд повернулся к Персиверансу.

– Ты не должен бояться, пока говоришь мне правду. Ты понимаешь это?

Парень кивнул, а затем добавил:

– Да, сир.

– Очень хорошо, - он взглянул на Фитца Виджиланта.
– Для меня это слишком важно, чтобы откладывать. Ты не мог бы пойти распорядиться, чтобы нам подали еду прямо сюда? И попроси Олуха присоединиться к нам, если он закончил есть, хорошо?

Лант встретился взглядом с отцом.

– Я хотел бы остаться и послушать, что он скажет.

– Я знаю. Но твое присутствие может повлиять на рассказ мальчика. Как только я закончу с ним разговаривать, Фитц, Олух и я сядем вместе с тобой, чтобы посмотреть, как мы можем убрать туман из твоего разума. О, и еще одно поручение для тебя. Мальчик, - он повернулся к моему конюху, - скажи, какие следы мы должны искать?

И снова Персиверанс мельком взглянул на меня. Я кивнул.

– Они приехали на лошадях, сир. Большие, для перевозки тяжелых грузов, на них ехали всадники, говорившие на иностранном языке. Лошади с большими копытами, хорошо подкованными. И еще были маленькие лошадки, белые, очень изящные, но тоже крепкие, с бледными всадниками. И еще белые лошади, которые везли сани, они были выше тех, на которых ехали белые люди. Лошади эти под стать людям. Во главе ехали солдаты, за ними - сани, затем всадники на белых лошадях и четверо солдат замыкающие. Но ночь была снежной, дул сильный ветер. Еще до того, как они скрылись в метели, ветер замел все следы.

– Ты преследовал их? Ты видел, в каком направлении они уехали?

Он покачал головой и уставился в пол.

– Мне очень жаль, сир. У меня все еще шла кровь и кружилась голова. И было очень холодно. Я вернулся к поместью, чтобы позвать на помощь, но никто не узнал меня. Я знал, что Ревел был мертв, и мои отец и дед. Я пошел искать свою маму, - он откашлялся.
– Она не узнала меня. Она велела мне вернуться обратно в поместье и

попросить помощи там. Мне пришлось соврать, когда мне открыли дверь. Я сказал, что у меня сообщение для писаря Фитца Виджиланта. Они впустили меня и отвели к нему, но ему было также плохо, как и мне. Булен промыл мое плечо и позволил переночевать у огня. Я пытался сказать им, заставить отправиться за Пчелкой. Но они сказали, что не знают ее, а я сумасшедший нищий мальчишка. На следующее утро, когда я уже мог немного передвигаться, я увидел ее лошадь, она вернулась обратно, поэтому я взял Присс и попытался отправиться за ней. Но они посчитали меня конокрадом! Если бы Булен не сказал им, что я сумасшедший, я даже не представляю, что они могли со мной сделать!

Чейд заговорил успокоительно:

– Я понимаю, ты пережил тяжелое время. Я знаю, ты сказал Фитцу, что видел Пчелку в санях. Мы знаем, что они забрали ее. Но что с леди Шун? Ты видел ее в тот день?

– Когда они уезжали? Нет, сир. Я видел Пчелку, потому что она посмотрела прямо на меня. Думаю, она заметила, что я смотрю на нее. Но она не выдала меня...
– мгновением позже он продолжил.
– В санях были еще и другие люди. Ими правил бледный человек, в глубине сидела женщина с круглым лицом, она держала Пчелку, словно она маленький ребенок. И еще, как мне показалось, там был мужчина, но с лицом мальчика...

У него закончились слова. Мы с Чейдом молчали в ожидании. Выражение лица мальчика медленно менялось, пока он пытался восстановить обрывки воспоминаний.

– Они все были одеты в светлое. Даже Пчелку завернули во что-то белое. Но еще я заметил кусок чего-то. Чего-то красного. Похоже на платье, которое раньше было на леди.

У Чейда вырвался нервный звук, нечто среднее между страхом и надеждой.

– Ты видел ее раньше?
– надавил он на мальчика.

Тот кивнул.

– Мы с Пчелкой прятались за изгородью. Нападающие согнали всех наших людей из поместья во двор у главного входа. Пчелка спрятала детей за стеной, но пока мы уничтожали следы, остальные закрылись там, за стеной, и не пустили ее, поэтому она пошла со мной. Мы спрятались за изгородью и стали смотреть, что происходит. Солдаты на всех кричали, приказывали сесть, даже не смотря на то, что все наши были одеты в домашние одежды, а на улице дул сильный ветер и шел снег. Когда мы увидели их, мне показалось, что писец Лант мертв. Он лежал на снегу лицом вниз, а вокруг него все было красное. И леди Шун была там с остальными, в разорванном красном платье, с двумя горничными. Коушен и Скори.

Я видел, что эти слова оказались для Чейда ударом. Разорванное платье. Страшное знание, подобно червю, проникло в него. Ее платье разорвали, а саму увезли как трофей. Возможно, речь шла о насилии и, скорее всего, об изнасиловании. Невосполнимый урон. Чейд сглотнул.

– Ты уверен?

Персиверанс сделал паузу, прежде чем ответить.

– Я видел что-то красное в санях. Это все, в чем я могу быть уверен.

Олух вошел без стука, Фитц Виджилант шел следом.

– Мне не нравится это место, - объявил Олух.
– Они все поют одну и ту же песню: "Нет, нет, нет, не думай об этом, не думай об этом".

– Кто поет?
– испуганно спросил я.

Он взглянул на меня, словно на идиота.

– Все!
– Олух развел руки, затем огляделся и указал на Персиверанса.
– Все, кроме него. Он не делает песни. Чейд сказал, чтоб я не делал свою музыку слишком громкой, чтоб я держал ее за своими стенами, как в коробке. Но они не держат свою музыку в тихой коробке, и это расстраивает меня.

Я встретился взглядом с Чейдом. У него были те же подозрения.

– Дай мне послушать минутку, - сказал я Олуху.