Страшные сказки Бретани
Шрифт:
— Вот как? — Матильда приподняла брови. — И кто же ваш отец?
— Барон дю Валлон де Брасье де Пьерфон, более известный как Портос, — произнося эти слова, Леон невольно выпрямился, запрокинув голову, и опустил руку на эфес шпаги.
— Тот самый Портос? Один из знаменитых мушкетёров? — Матильда смотрела на него с подозрением. — Я слышала, в гостинице вы представились другим именем.
— У вас очень хорошая память — в этом вы с дочерью похожи, — буркнул он. — Да, я обычно представляюсь как Леон Лебренн, чтобы не вызывать лишних вопросов.
— Девичья фамилия? — уточнила Матильда, и в её серых глазах появился странный блеск, какой иногда бывал у Эжени, когда она о чём-то начинала догадываться.
— Единственная, какая у неё была, — ещё более мрачно ответил Леон. — Мои родители не состояли в законном браке.
— Понятно, — если мать Эжени и испытывала презрение к бастардам, то она это тщательно скрыла — только губы её чуть дрогнули, а глаза сузились, глядя на собеседника ещё более пристально.
— Но мой отец перед смертью, — он едва не ляпнул «после смерти», — узаконил меня, и теперь я — законный владелец замка своего отца и всех окрестных земель, барон дю Валлон де Брасье де Пьерфон. Так что, как видите, мне ни к чему скромные угодья вашей дочери, госпожа де Сен-Мартен.
— Зачем вы вообще поступили к ней на службу? Вам стало скучно сидеть в вашем замке? — требовательно спросила Матильда.
— Что-то в этом роде, — кивнул Леон. — В местных краях происходили странные вещи: ходили слухи о призраках, оборотнях, духах и тому подобном, да и Эжени тяжело переживала смерть отца и ваш уход в монастырь, и ей нужен был помощник и защитник. Как показали последние события, она опасалась не зря — помните письмо вашего покойного супруга к Корнелии?
— Она и об этом вам рассказала? — монахиня чуть вздрогнула.
— Эжени уже давно ничего от меня не скрывает, — покривил душой Леон, вспомнив финал истории с допплером, — и я от неё тоже. Я повторяю ещё раз: я люблю вашу дочь, готов защищать её и умереть за неё, если потребуется.
— Ну-ну, — покачала головой Матильда. — Значит, вам наскучила жизнь в поместье, вы отправились на поиски приключений, забрели в наши края, устроились на службу к моей дочери, чтобы защищать её от привидений, а потом стали её любовником и едва не стали мужем, но она вам отказала.
— Именно так, — кивнул сын Портоса.
— И всё это из чистой любви? — она смотрела на него недоверчиво. — К моей Эжени?
— По-вашему, она не способна вызвать настолько сильное чувство? — нахмурился Леон.
— Откровенно говоря, нет, — ответила Матильда. — Я знаю, матери любят своих детей и видят в них только хорошее, но по мне, любить означает говорить любимому человеку неприятную правду. Эжени никогда не была первой красавицей или душой компании, не проявляла особенных музыкальных или художественных талантов, подруг у неё не было, молодые люди ею никогда не интересовались…
«Почему же, один из них заинтересовался, даже слишком, только ничем хорошим для него это не закончилось», — с неожиданной злобой подумал Леон, но промолчал и опустил
— Она умна, это верно, но её ум идёт не туда, куда нужно, — продолжала между тем Матильда. — Эжени всегда была замкнута в себе, окружающие её особо не интересовали, а она не интересовала их, поэтому я, признаться, не понимаю, что вы нашли в моей дочери. И предупреждаю сразу: моя девочка и так много потеряла, и если вы собираетесь вскружить ей голову, а затем бросить её, оставьте эту затею.
— Похоже, я ошибся, — зло бросил Леон, вставая со скамьи. — Я надеялся на ваши материнские чувства, но кажется, вы никогда не любили вашу дочь. Да и муж ваш тоже, если судить по воспоминаниям Эжени: он хотел сына и сокрушался, что Эжени не желает походить на Жак… на мальчика. Похоже, что я — единственный, кто сумел разглядеть настоящую Эжени, кто полюбил её такой, какая она есть. Жаль, что вы не в состоянии понять, насколько ей повезло. Но я надеюсь, Эжени это понимает, ведь она куда более умна и проницательна, чем вы.
Он резко поднялся и зашагал прочь по усыпанной песком дорожке. Леон был уже у самой калитки, когда сзади послышался голос Матильды:
— Откуда у вас этот шрам?
— Что? — он круто развернулся.
— Ваш шрам, — женщина, побелев лицом, показывала на его щёку. — Он ведь свежий, верно? Получен недавно?
— Пару дней назад я столкнулся кое с кем, владевшим шпагой не хуже меня, — уклончиво ответил бывший капитан, касаясь щеки рукой и невольно морщась: Эжени смогла облегчить боль и ускорить заживление, но не сумела полностью исцелить кожу, разрезанную лезвием шпаги.
— Это как-то связано с женщиной по имени Корнелия и прошлым Венсана? — Матильда поднялась со скамьи и сделала пару шагов навстречу ему. — Скажите мне!
— Нет, — честно сказал он, подходя к ней. — Любовница вашего мужа к этому непричастна.
— Но Эжени угрожала опасность? — настойчиво спросила она.
— Нет. Если кому и угрожала опасность, то только мне, но она благополучно миновала — как видите, я здесь. Хоть вы и не очень-то этому рады, — язвительно прибавил он.
— Вы можете думать про меня что угодно, но я люблю свою дочь! — вспыхнула Матильда. — Я беспокоюсь за Эжени и желаю ей счастья. Я никогда не думала, что она свяжет свою судьбу с таким…
— … с таким грубым мужланом, да ещё и бастардом? — подсказал Леон.
— … с таким опасным и непредсказуемым человеком, — закончила она. — Мне почему-то думается, что вам не составит труда убить человека, господин дю Валлон.
— Это верно, — кивнул он. — Но поверьте, я никогда не причиню вреда Эжени. Кроме того, вам не приходило в голову, что вы, возможно, плохо знаете свою дочь? Уверяю вас, она тоже может быть опасной и непредсказуемой.
— После того, что случилось пару дней назад, я уже вообще ни в чём не уверена, — потрясла головой Матильда. — Зачем, ради всего святого, ей понадобилось рассказывать мне всю правду о вас?