Страшные сказки Бретани
Шрифт:
— Демоны? — недоверчиво спросил Леон. — Настоящие демоны?
— Ещё не знаю, — она покачала головой. — Всё выяснится, когда мы проведём обряд — это лучше всего сделать завтра на рассвете.
— Я слышал об обрядах экзорцизма, — заметил он. — Те, из кого изгоняют бесов, редко остаются в живых после этого. Вы уверены, что сможете спасти Камиллу?
— Господи, Леон, я же не собираюсь её пытать! — Эжени укоризненно взглянула на него. — Эти так называемые экзорцисты ничего не смыслят в настоящих демонах, но я обращусь к страннику Мартину и уверена, смогу найти у него что-нибудь полезное! — она снова улыбнулась, блеснув зубами. Леон залюбовался
Будто её подменили.
Леон с внезапной дрожью, охватившей всё тело, вспомнил последние слова Эжени, сказанные ею перед уходом: «Помните о лесе и холодном железе». Он представил себе ту рыжеволосую девушку из леса, чьи черты постоянно менялись и перетекали из одних в другие, как вода в ручье. Вспомнил, о чём они с Эжени говорили накануне отъезда в земли графа д’Эрвье — а говорили они, среди прочего, и о допплерах — существах, способных принимать любое обличье. И если бы одному из них вздумалось принять обличье Камиллы Башелье и творить всякие непотребства, никто не отличил бы его от настоящей Камиллы, и в непотребствах обвинили бы именно её — а она бы поверила и подумала, что сходит с ума. И допплер наверняка причастен к тому, что Матильда де Сен-Мартен узнала о любовной связи её дочери.
— Мне кажется, сейчас самое время подпитать мою магию, — Эжени тем временем уже всем телом прильнула к нему, но Леон, охваченный ужасом от своей внезапной догадки, содрогнулся от отвращения и оттолкнул её от себя. Оттолкнул слишком сильно — она слетела с кровати, упала на пол, ударившись плечом и бедром, но тут же вскочила и возмущённо уставилась на него.
— Леон, что вы себе позволяете?
— Ты не Эжени! — он в два прыжка добрался до шпаги, схватил её и наставил на стоящую перед ним девушку. — Кто ты и что, чёрт побери, ты с ней сделала?
Кончик шпаги коснулся её груди между ключиц, и на белой коже появилось красное пятнышко, похожее на ожог. Лже-Эжени отскочила назад, схватившись за грудь и зашипев от боли.
— Я ничего не делала, клянусь!
— Ты приняла её обличье! Это ты рассказала её матери о нас! Откуда ты вообще об этом узнала?
— От самой Эжени, — серые глаза наполнились слезами. — Теперь, находясь в её облике, я знаю то же, что и она: её чувства, её мысли, её желания.
— Её магией ты тоже владеешь?
Она замешкалась с ответом, и Леон понял, что это существо в силах перенять форму и содержание, но оно не может выйти за границы своей магии. Он резко рубанул шпагой воздух.
— Ты приняла обличье Камиллы и изводила всех в монастыре, пыталась соблазнить Поля! Ты приняла обличье Эжени и подпортила ей жизнь! Зачем?
— Это были шутки, всего лишь шутки! Я не делала ничего плохого! — девушка отступила к двери, и тут её внешность начала меняться. Черты лица исказились, поплыли, будто их смывал поток воды, оставляя на месте лица белое пятно. Фигура тоже расплывалась, вытягивалась вверх, становилась шире в плечах, складки платья собирались, обтягивая тело и меняя свой цвет с серого на чёрно-белый. Леон снова содрогнулся от такого перевоплощения, но не выпустил шпаги и продолжал стоять, глядя на существо, чья голова теперь покрывалась жёсткими светлыми волосами длиной до плеч, черты лица становились
«И это вот так я выгляжу?» — подумал сын Портоса, почти машинально отбивая первый удар. «Странно, что со мной вообще кто-то когда-то хотел лечь в постель!».
— Тебе меня не победить, — прохрипел его двойник, медленно двигаясь по кругу, словно танцуя, и с лёгкостью отражая удары. — Я знаю всё, что знаешь ты.
— Возможно, — сквозь зубы ответил Леон, продолжая нападать на допплера и стараясь не смотреть в собственное лицо, искажённое от напряжения. — Но ты не знаешь ничего о том, каково это — быть человеком. Быть мной, сыном Портоса, капитаном Леоном.
Их шпаги со звоном скрестились, и оба тут же отступили назад — допплер с зеркальной точностью повторял движения своего противника. Леон рванулся вперёд, но не успел завершить выпад, и его шпага застыла возле плеча существа, принявшего его обличье, а шпага допплера замерла, прижавшись к его правой щеке. Бывший капитан мог разглядеть виноградные кисти на эфесе и голову Вакха — сейчас она скалилась особенно насмешливо. Было что-то до ужаса неправильное в том, что его шпага тоже раздвоилась, как и он сам — таких шпаг существовало только две на свете, не было и не могло быть третьей.
— Ты позволишь мне уйти, — прошептал допплер. — Потому что я знаю все твои мысли. Потому что я никому не причиняю никакого вреда. Потому что нечистой силе тоже надо где-то жить.
— Вот только ты переступил черту, — выдохнул Леон. — Ты посмел забрать обличье Эжени. А затем моё.
Он дёрнул головой, вывернув её влево, и рванулся вперёд, не обращая внимания на жуткую боль, охватившую правую половину лица, — шпага рассекла ему щёку и часть подбородка, к счастью, не задев горла. По щеке сразу же потекла кровь, на губах стало солоно, но допплеру пришлось ещё хуже — холодное железо ударило его прямо посередине лица, рассекая плоть и обжигая её. Существо охнуло и отшатнулось, одной рукой схватившись за лицо, и Леон вторым ударом с лёгкостью выбил у него оружие.
— Возвращайся в свой истинный облик, тварь, — приказал он, наставив шпагу на допплера и зажимая левой рукой рассечённую щёку. Черты существа вновь стали расплываться, но Леон не успел этого рассмотреть — он услышал шум и повернулся к двери, из-за которой донеслись лёгкие шаги, она распахнулась, и на пороге появилась Эжени.
— Вижу, вы прекрасно справились без меня! — звонко объявила она, шагая внутрь.
Глава XXXII. Белая девушка
Едва ступив за порог гостиницы, Эжени де Сен-Мартен тут же ощутила сильное желание вернуться назад, к Леону, в тёплый номер, который при желании можно было даже назвать уютным, но преодолела себя и решительно зашагала вперёд, кутаясь в плащ и дрожа от порывов ветра, пытавшихся его сорвать. Несмотря на то, что днём стояла жара, к вечеру откуда-то из низин приходил туман, сопровождаемый холодом, поднимался ветер, и Эжени заставляла себя не вспоминать о том, что именно такой туман — верный спутник лесных и болотных духов. Впрочем, допплеры, о которых она беспрерывно думала последние несколько часов, не относились к какому-то определённому виду духов — они могли обитать как в лесах или у рек, так и в деревнях, в городах, поближе к домам людей, искусно принимая их облик.