Страсть в ее крови
Шрифт:
Девушка коленями ударилась о кровать, потеряла равновесие и упала. Он мгновенно навалился на нее, рухнул, словно огромное подрубленное дерево, придавив своей зловонной тушей.
Она сопротивлялась напрасно. Одной рукой он железной хваткой впился ей в горло, едва не задушив, а другой – расстегивал штаны. У Ханны все поплыло перед глазами.
Тут он набросился на нее, руками грубо лапая за грудь и мерно покачиваясь своим огромным телом. Каждым движением он причинял ей боль. Когда Ханна снова попыталась увернуться от него, он еще сильнее
Когда она пришла в себя, он уже не сжимал ее горло, но продолжал всей тушей вдавливать ее в перину. Он спал, храпя с присвистом, как осел.
Ханна собрала в кулак все силы и постаралась выбраться из-под этой бесчувственной туши. Сначала казалось, что она ее никогда не сдвинет с места, но, наконец, она столкнула его с себя. Мужчина перекатился на спину, так и не переставая храпеть.
Вымотанная и охваченная отвращением к его вони, Ханна немного полежала, ожидая, пока к ней вернутся силы.
И тут она вспомнила – дверь! Он не запер дверь. Она мигом вскочила и бросилась к выходу. Ручка повернулась у нее в руке. Ханна чуть приоткрыла дверь и выглянула наружу. На площадке никого не было. Она замешкалась, глядя на свое голое тело, потом осторожно вышла, неслышно закрыв дверь.
Вот это и вправду чудо! На подоконнике кучей лежала ее одежда. Ханна торопливо натянула ее дрожащими руками. Из таверны внизу по-прежнему доносились пьяные крики. Сколько еще будет ждать Стритч, прежде чем поднимется узнать, как там пират у него в комнате?
Ханна на цыпочках спустилась по узким ступенькам, неся в руке башмаки. Внизу повернула направо. Если пойти через главную дверь, то напрямик попадешь в таверну. Она пошла через пустой зал, где днем подавали еду. Осторожно вышла через черную дверь, потом замерла, глядя в сторону кухни. Может, поговорить с Бесс?
Нет, Бесс станет пытаться отговорить ее, а она уже твердо все решила.
Она сбежит отсюда. Во второй раз ужаса произошедшего с ней за последние полчаса она не переживет. Она убежит. Чтобы вернуть, им придется заковать ее в кандалы! А если ее все-таки вернут обратно, она найдет способ покончить с собой.
Ночь была теплая и благоухала ароматами деревьев, но Ханна обливалась холодным потом, когда инстинктивно направилась на юг, откуда они с матерью приехали в Уильямсбург. Башмаки были у нее в руках. Она привыкла ходить босиком, и ее стопы давно огрубели. Без обуви она двигалась быстрее и тише. Ханна считала, что ее вряд ли заметят, если она будет держаться подальше от улицы герцога Глочестерского, где было полно людей Черной Бороды. На всех других улицах дома стояли темными с закрытыми ставнями. Все явно спали или дрожали в темноте от страха перед пиратами.
Ханне показалось, что она очень быстро вышла из города, торопливо идя по южной горной дороге. Ночь стояла безлунная, и она держалась дороги, боясь заходить под деревья, росшие вплотную к проезжей части.
Один
К этому времени она почти валилась с ног от усталости. Ханна понятия не имела, как далеко она ушла от города, но знала, что точно на несколько километров. Ханна то и дело спотыкалась, ноги и ступни немели, и она шла только благодаря силе воли. Иногда она падала, но каждый раз вставала и упрямо брела вперед.
Потом Ханна споткнулась о выбоину и почти без сознания рухнула головой вперед в дорожную пыль. На этот раз она не стала сопротивляться и свернулась калачиком, забывшись от усталости мертвым сном.
Ханна не заметила приближения красивой коляски с двумя горячими вороными лошадьми. Коляска была обшита деревом с изящной резьбой и росписью и застеклена спереди. Сиденье внутри, рассчитанное на двоих пассажиров, было расшито серебром и оторочено шелковой бахромой. На нем сидел мужчина, опиравшийся на серебряный набалдашник упертой в пол трости.
Темнокожий кучер сидел на приподнятом сиденье, отделенном от кузова коляски. Впереди по углам горели две большие свечи, закрытые стеклянными шарами.
Кучер вдруг что-то пробормотал себе под нос и натянул вожжи, остановив коляску.
Брошенный вперед от резкой остановки, пассажир коляски громко спросил:
– Что там случилось, Джон, черт подери?
– На дороге тело, масса. Похоже, женщина.
Этот неожиданный поворот явно оживил пассажира.
– Ну так поживее спустись и посмотри, жива ли она. Если – да, то принеси сюда.
Ханна проснулась от мерного покачивания. Осторожно открыла глаза. Она была внутри какой-то вовсю мчащейся повозки. Ее что, уже поймали?
Девушка перевела взгляд налево и увидела сидевшего рядом мужчину. Он был одет в изысканный камзол прямого покроя с подкладками из клееного полотна и китового уса, в атласный жилет поверх батистовой рубашки с пышным жабо и в узкие бриджи. На нем были голубые чулки с изящно вышитыми стрелками, сразу ниже колен небольшие серебряные пуговицы застегивали бархатные подвязки, пряжки на башмаках так же, похоже, были серебряные. На голове у него красовался напудренный парик с длинными буклями по бокам и длинной косой сзади.
Услышав, что Ханна пошевелилась, он обернулся, и девушка увидела, что перед ней старик с испещренным меланхолическими морщинами лицом. Она также подметила, что он очень худой, почти истощенный.
Его губы сложились в едва заметную улыбку.
– Ну-с, дорогая моя юная леди, рад убедиться, что вы вернулись в мир земной.
– Кто вы, сэр?
– Малколм Вернер, сударыня, к вашим услугам.
Ханна со страхом оглядела салон коляски.
– Куда вы меня везете?
– Конечно же в «Малверн», дорогая. На свою плантацию.