Страсть в ее крови
Шрифт:
– В «Малверне», папа, хозяин ты, – с откровенной насмешкой ответил Майкл. – И ничего не делается против твоей воли.
– Это неправда! – Малколм Вернер не просто злился, он был потрясен и глубоко уязвлен. Говорило ли это в Майкле выпитое вино или же он лелеял в себе такие мысли все эти долгие годы? Вернер умоляюще протянул к нему руку: – Ты сам не ведаешь, что говоришь, сынок! Прошу тебя, скажи мне, что это злая шутка!
Майкл отвернулся, равнодушно махнув рукой. Вытащил тонкую сигару и стал вертеть ее в пальцах.
– Это не шутка, папа. Я
Вернер смутно понимал, что рядом толпятся какие-то люди, несомненно, слушавшие с нескрываемым любопытством. На выручку ему пришла гордость, он выпрямился.
– Если ты продолжаешь на этом настаивать, у меня нет иного выбора, кроме как отречься от тебя…
– Слишком поздно, папа. – Майкл оборвал его взмахом руки. – Я здесь и сейчас отказываюсь носить фамилию Вернер.
Не думая, Вернер замахнулся и раскрытой ладонью ударил сына по лицу, выбив у него изо рта сигару. Удар был настолько сильным, что Майкл отшатнулся и отступил на несколько шагов назад. Его черные глаза вспыхнули огнем, кулаки сжались. Майкл шагнул вперед, и в это мгновение Вернер решил, что он ответит ударом на удар. Потом Майкл презрительно взмахнул рукой и вернулся обратно в таверну.
Некоторое время Малколм Вернер стоял, опустив плечи. Его переполняло отчаяние. Ему казалось, что за несколько минут он постарел лет на десять. Наконец, он поднял голову и огляделся по сторонам. Рядом по-прежнему толпились люди, таращась на него. Вернер бросил на них испепеляющий взгляд, и они опустили глаза, после чего почти все разошлись. Однако он знал, что еще до захода солнца по Уильямсбургу поползут сплетни о ссоре между отцом и сыном Вернерами.
Вернер устало дошел до коляски и вернулся в «Малверн».
Через три дня привели Черную Звезду. Нанятый для доставки конюх привез Вернеру короткую записку. Она гласила:
Сэр, поскольку я более не считаюсь вашим сыном, я счел своим долгом вернуть вам ваш подарок. Вскоре я уеду из Уильямсбурга.
Через несколько дней до Вернера дошли слухи, что Майкл и вправду уехал из Уильямсбурга. А через год ему сообщили, что его единственный сын погиб в море.
У Малколма Вернера больше не было сына, который продолжил бы род Вернеров. Он подумывал жениться, чтобы обзавестись еще одним сыном – Бог свидетель, было много женщин, с радостью вышедших бы за хозяина «Малверна». Но с повторной женитьбой у него как-то не сложилось. Вместо этого он сидел в конторе и напивался до бесчувствия…
Осторожный стук в дверь отвлек его от горьких воспоминаний. Он поднял голову.
– Да? Кто… кто там?
Он осознал, что сильно пьян.
– Мистер Вернер, – неуверенно произнес женский голос. – Можно с вами поговорить, сэр?
Это девушка… как там ее? Ханна, Ханна Маккембридж.
– Нет! – крикнул он. – Уходите! Оставьте меня в покое!
Через мгновение он услышал ее удаляющиеся шаги. И громко вздохнул.
Что ему с ней делать? Оставить ее у себя, не сообщив об этом в суд или этому Амосу Стритчу, – значит нарушить закон. Но Вернер знал, что ничего никому не сообщит. Не сейчас. От
Ее предложение шантажировать Амоса Стритча представлялось ему омерзительным. В то же время его чувство юмора потешилось от ироничной справедливости такого действия.
Тут Вернер вспомнил, как его огорошил вид ее неприкрытой груди, и ощутил волну стыда. Почему она вдруг появилась в его жизни, нарушив ее размеренный, пусть и скучный уклад?
Он на мгновение закрыл глаза. Перед его внутренним взором плясали картины его плотского соития с ней. А какого сына она могла бы ему родить…
Нет!
К черту эту треклятую девчонку!
Громко выругавшись, он швырнул бокал в стену. Тот разбился, осколки посыпались на пол, на стене расплылось темное пятно.
Вернер тотчас же встал, взял другой бокал и наполнил его коньяком.
Глава 6
«Малверн» просто покорил Ханну.
Когда-то давным-давно они с матерью проезжали мимо этой плантации, и Ханна мечтала, что однажды увидит, что находится внутри большого дома. И увиденное превзошло все ее ожидания.
От мыслей о матери Ханну охватило чувство вины. Она знала, что та будет беспокоиться и переживать, узнав о необъяснимом исчезновении Ханны, но она также знала, что, если попытается передать весточку матери, об этом узнает Сайлас Квинт и сразу же сообщит Стритчу. Ханне оставалось лишь надеяться, что ее мать, которой пришлось столько в жизни вынести, переживет и это. И также надеялась, что скоро все изменится.
Эти мысли причиняли Ханне сильную душевную боль, поэтому она постаралась выбросить их из головы и заняться осмотром огромного особняка.
Хотя ей с матерью приходилось и раньше бывать в роскошных домах богачей Уильямсбурга, казавшихся ей тогда вершиной богатства, но те дома не шли ни в какое сравнение с этим особняком.
«Малверн» был построен позже многих домов плантаторов. Большинство из них возводилось по частям, по мере надобности комната пристраивалась к комнате. Но «Малверн» проектировался изучавшим архитектуру специалистом и строился с соблюдением всех правил зодчества. Высокие белые колонны у главного входа были для того времени необычны, а широкая лестница, ведущая на второй этаж, разительно отличалась от узких витых лесенок, сохранившихся во многих домах постарше.
В «Малверне» имелся коридор, тянувшийся сквозь центр дома и в двух местах огибавший лестницу, как поток огибает валун, и, когда были открыты парадная и черная двери, там дул освежающий ветерок даже в летнюю жару. А окружавшие с трех сторон дом огромные дубы давали прохладную тень.
Ханна неустанно осматривала множество комнат с мебелью, которую она раньше никогда не видела. Ей очень нравилась комната, которой ей разрешили пользоваться. Девушка с большим удовольствием валялась на огромной кровати с четырьмя столбиками и бархатным балдахином, тонким постельным бельем и шелковым покрывалом. На полу возле большого открытого камина лежал красивый зеленый турецкий ковер. Также имелся украшенный изящной резьбой платяной шкаф, вот только он пустовал, так как платьев у Ханны не было.