Страсть в ее крови
Шрифт:
После того как прошло почти две недели с исчезновения Ханны, Стритч почти оставил поиски. Он пребывал в полнейшем недоумении. Как, черт подери, такая девка, как Ханна, без гроша в кармане могла бежать по сельской местности никем не замеченная? Его мучали мрачные подозрения, что ее кто-то прячет. Если он узнает, кто именно, виновного потащат в суд и заставят очень сильно раскошелиться…
Как-то раз в обед он сидел за стойкой в таверне. Стоял теплый сонливый день. В заведении сидели только двое посетителей и потягивали из кружек пиво. Стритч поставил локти на стойку и задремал.
– Там на улице коляска, масса Стритч, – задыхаясь, выпалил он. – У седока к вам дело. Он говорит, что он Малколм Вернер.
Стритч разинул рот.
– Вернер? Малколм Вернер из «Малверна»?
– Он так говорит.
– И хочет поговорить со мной? – стукнул себя в грудь Стритч.
Тут он вдруг окончательно проснулся и рявкнул на посетителей:
– Вон отсюда, вон, деревенщина! У меня дело к самому Малколму Вернеру, а благородные господа вроде него не станут вести разговоры при таких, как вы!
Посетители торопливо допили пиво и вышли. Стритч протянул руку над стойкой, схватил Дики за рубашку и притянул к себе, встряхнув так, что у парня дыхание перехватило.
– Проводишь Малколма Вернера сюда как благородного господина, а потом встанешь на страже у дверей. Никого не впускай, пока мы не закончим. Никого, даже если тебе будут смертью угрожать. Понятно тебе, мальчишка?
– Да… – выдохнул Дики. – Буду сторожить дверь, даже если смертью станут грозить.
Стритч отпустил его, и Дики выбежал на улицу. Затем хозяин таверны поставил на стойку бутылку лучшего французского коньяка. А потом вдруг вспомнил, в каком он сейчас виде. Парик остался наверху, на рубахе и штанах красовались винные пятна, к тому же утром он забыл побриться. Разве так нужно принимать хозяина «Малверна»? В панике он захромал к лестнице, но остановился, поняв, что уже слишком поздно. И тут он впервые задумался: а с чего бы это Малколм Вернер к нему приехал? Конечно же, он о нем знал, в Уильямсбурге все знали Малколма Вернера как самого преуспевающего плантатора во всей Вирджинии, но Стритч за всю жизнь ни разу с ними и словом не перемолвился.
Не успел он чуть больше над этим задуматься, как вошел Малколм Вернер, немного задержавшись на пороге. Он великолепно выглядел в камзоле с прямыми полами, в атласном жилете, рубашке с кружевным воротником и бриджах. Серые чулки были вышиты стрелками, на ногах – башмаки с медными пряжками. Голову венчал расчесанный напудренный парик. Стритч не припомнил, чтобы к нему в таверну заходил столь изысканно одетый посетитель.
Он поспешил навстречу Вернеру, подобострастно улыбаясь. Поклонился.
– Добро пожаловать в «Чашу и рог», сквайр Вернер. Большая честь для меня, большая честь!
Вернер брезгливо оглядел заведение. Он не был завсегдатаем таверн, предпочитая выпивать в «Малверне». Но те немногие, в которых он побывал, были по крайней мере чистыми. Здесь пахло разлитым вином и пивом, и Вернер был уверен, что уловил запах рвоты. Он сморщил нос и подавил в себе желание прикрыть его платком.
А это что за образчик сильного пола, стоявший перед ним? Жирный, в мятой и грязной одежде, с
– У меня к вам важное дело, хозяин, – ледяным тоном произнес он.
– Конечно, сэр, к вашим услугам. – Стритч показал на стол у камина: – Возможно, бокальчик коньяка, пока мы говорим? У меня есть прекрасный французский коньяк…
Вернер скорчил гримасу и взмахнул тростью.
– Думаю, будет лучше, если мы поговорим без выпивки. Должен вас предупредить, что это не дружеский визит. – Он снова оглядел таверну. – Разве у вас нет кабинета, где можно побеседовать с глазу на глаз?
Кабинета у Стритча не было. Зачем он, если не сможет приносить доход? Каждый сантиметр площади служил извлечению прибыли.
– Мой кабинет, э-э-э, красят, сквайр Вернер, – соврал он. – Однако тут нам никто не помешает, даю вам слово. Я велел мальчишке у входа никого не впускать.
– Мальчишке, да. Чудесный мальчуган, – заметил Вернер, похлопывая по мыску башмака прогулочной тростью. – Как его зовут?
– Ну как, Дики, сэр, – растерянно ответил Стритч.
– Дики? Без фамилии?
– Она мне неизвестна. Парень и сам не в курсе, – засмеялся Стритч. – Он незаконнорожденный, не знает имени отца. Прислали его сюда из Англии, да. Его мне отдала по договору родившая его женщина.
– Я так понимаю, что у вас по договору работает еще и некая Ханна Маккембридж.
– Ханна? – У Стритча отвисла челюсть. – Что вы знаете о Ханне? – нетерпеливо спросил он. – Если знаете, где она, я назначил вознаграждение. Она сбежала, неблагодарная девка!
– Неблагодарная? А за что ей быть вам благодарной, скажите на милость? За битье палкой, от которого у нее вся спина – сплошная рана? Благодарной за то, что вы ее изнасиловали, а потом обращались с ней хуже некуда? Или за то, что вы против ее воли продавали в пользование пиратам?
Стритч, разинув рот, отступил на шаг назад и плюхнулся на стоявшую у камина лавку.
– Не знаю, где вы все это услыхали, сэр. Но это ложь, гнусная ложь до последнего слова!
– Неужели? – холодно отозвался Вернер. – А что вы скажете, хозяин, если я предоставлю доказательства?
Стритч открыл рот, потом закрыл его. В голове его родилось ужасное подозрение. Он злобно вскричал:
– Это вы! Вы прячете эту сучку Маккембридж!
Вернер небрежно взмахнул рукой.
– Это вас не касается.
– Не касается? Еще как касается! – взвизгнул Стритч. Внутри него вскипел праведный гнев. Больная нога дернулась. – Ханна принадлежит мне. У меня есть на нее договор! Это преступление – укрывать беглых слуг по договору!
– Не считайте меня идиотом, Амос Стритч. Есть еще законы, защищающие слуг по договору. Думаете, я этого не знаю? Если я притащу вас в суд и сообщу обо всех ваших издевательствах над бедной девушкой, на вас могут наложить крупный штраф. Возможно, настолько крупный, что вам придется… – Вернер обвел тростью таверну: – …продать свое заведение.