Страсти по Фоме. Книга 2
Шрифт:
Не добившись ответа, он утвердительно кивнул.
— Друг. А раз друг? — поставил он новый вопрос.
— Ты и женой что ли хочешь стать? — догадался Фома.
Ефим крякнул:
— Размечтался!.. Я отдаю тебе свою жену, идиот!.. Веру… Владей!..
— Ага! — сказал Фома. — Ею завладеешь. Скорее она сама. Она же сумасшедшая!
— Это ты сумасшедший, не забывай. И мы тебя лечим. Она же… — Ефим вдруг задумался, но ненадолго. — Она же тебя окончательно вылечит, это я понял, но!.. если ты ей позволишь до себя добраться, понял?
— Но ты же сказал, меня вылечит роман?
—
Фома уловил в этом пассаже только одно.
— Чехов отдыхает, а я?
— А ты, блин, поработаешь! На ниве гимена!
— На ниве?.. — В сочетании с ведьмачеством Веры, звучало совсем страшно: звенели косы и серпы, горели угли. — А ты меня отпустишь тогда?
— Если захочешь!
— Тогда чего тянуть? — пожал плечами Фома.
Главное, что он хитро помнил, у Веры «быстрый».
Вере они ничего не сказали, не было её нигде, где-то летала на помеле по бутикам и антикам. Вместо этого, они сами пошли по магазинам выбирать свадебный костюм, «брачный прикид», как мрачно оповещал Ефим обслугу, входя в лавки и магазинчики. И они что-то мерили, щупали, но Фомин замечал только быструю смену фасонов и цветов, то есть карусель, которая не приносила ничего, кроме утомления, его жаждущему организму. Наконец, они выбрали френч какого-то погибшего центральноамериканского диктатора, в котором его, кстати и убили.
— Убили? — восхитился Ефим. — А где дыры?
Оказалось, что вождю оторвало голову.
— Берем! — заорал Ефим.
— Вы же… на свадьбу? — удивились ему.
— То, что надо — свадьбник без головы!.. На контроль!.. Мы только поменяем деньги!
Вышедший на крики менеджер, то ли турок, то ли азербайджанец, с опиумно упитанным лицом, предложил услуги магазина по обмену: мол, всем будет хорошо, даже не заметите! — но предложенная Ефимом валюта доминиканской республики была встречена без энтузиазма, даже испуганно. И они ушли, пообещав вернуться. Их, естественно, не ждали обратно, поменять такую валюту могло только ЦРУ, а его представительства в Москве еще не было.
— Ну и морока с тобой! — пожаловался Ефим.
С таким же успехом они побывали на всех главных конфекционах Москвы. Фома умирал. ГУМ, ЦУМ, ГАМ, БУМ, БАХ, ТРАХ (торгово-религиозная ассоциация хасидов, где они примеряли свадебные пейсы), калейдоскоп витрин. Его раздевали и одевали со скоростью застигнутого врасплох любовника, но что-то постоянно не устраивало Ефима: то цвет, то фактура, то общая гамма, то мировоззрение продавца, молчавшего, как манекен.
Потом все началось сначала, но медленно и издевательски вдумчиво: ГУ-У — У-У-УМММ, — загудела голова у Фомы. Теперь он знал, что такое последний путь — это подготовка к свадьбе, в то время как Ефим был необыкновенно бодр и в сотый раз объяснял, что ему нужно.
— Нам бы… — Щелкал он пальцами, пристально всматриваясь в ряды костюмов. — Что-нибудь глубокое, сдержанное…
— Строгое?
— Да-да, именно! Траурное, я бы сказал!
— На свадьбу?!
— Вы знаете, на днях, в небольшом сибирском городке, расстреляли свадьбу, прямо на выходе из загса. Тарантино уже снимает об этом фильм. Надо быть готовым ко всему.
Глаза у продавщицы стали, как витрины, перед тем, как в них запустят кирпичом — за что? Она полчаса таскала, из примерочной и обратно, костюмы, брюки, галстуки и теперь готова была сама заделать сибирский вариант марьяжа здесь, между примерочными…
Положение резко изменила Вера.
— Это что такое? — внезапно появилась она из-за спины Ефима, вся в облаке дорогого амбре. — Почему ты здесь?.. Где Андрон?..
Вера, в коротком кожаном костюме, черной же шляпе с хищными полями и чернобурке, скалившей настоящие зубки, вперилась в Ефима и продавщицу. Зрелище не для секции готового платья.
Ефим кивнул. Фомин валялся, брошенный, в примерочной. Увидев его, полуодетого из-за неясности, куда же он — на похороны или все-таки на свадьбу? — она вскричала:
— Что вы здесь делаете, Фима? С каких это пор ты одеваешься в готовом платье, да еще в проходном дворе? Извините, милочка, — обронила она Нине Павловне. — Это мой муж, к сожалению! Вечно он со своими идиотскими фантазиями одеваться черте где!
— Это главный универмаг страны! — сдержанно ответила продавщица, слегка зардевшись. — И…
— Да, и не говорите! — не стала ее слушать Вера. — Превратили магазин черте во что, главная проходная! И вот прутся с котомками!..
Она снова повернулась к Ефиму.
— Так что вы здесь делаете, я спрашиваю?
— Да вот… — Ефим показал на Фому. — Выбираем костюм.
— Это я и так вижу! Для чего?
— На свадьбу.
— Ты что рехнулся? Вы бы еще в салон для новобрачных пошли!
— Это мысль, — усмехнулся Ефим.
— А с кем, кстати? — вдруг подозрительно нахмурилась Вера. — С Ириной что ли? Или уже с этой?!
— Так, това… — Продавщица запнулась, клиенты ей и раньше не нравились, а теперь, после прихода дикой хищницы, уже явно не тянули на товарищей. — Вы выбираете или?..
Ефим тряхнул головой, богемно разбрасывая свой хаер по сторонам.
— Невесту уже выбрали, Нинпална!
— Так, все понятно! — сказала Вера, и повернулась к Фомину. — Андрон!
Он отпустил брюки, они аккуратно легли у его ног.
Нина Павловна с демонстративным возмущением не отвернулась: пусть будет стыдно!
— Андрон, на ком он тебя женит?
— На тебе, сказал…
Если бы дама от конфекциона носила брюки, она бы их тоже отпустила теперь, во всяком случае, мышцы живота у нее непроизвольно сократились и вид стал более заинтересованный, то есть менее замкнутый на себе и обиде, нанесенной главному магазину страны, в ее лице. Она с нескрываемым торжеством сочувственно кивала головой Вере: «ну надо же, слава Богу, и у вас неприятности!.. А эти-то голубчики!.. — Нина Павловна с такой же любовью посмотрела на Ефима и Фому. — То-то они о похоронах! Как же я сразу? Видно же невооруженным взглядом!..»