Страсти по Фоме. Книга 2
Шрифт:
— Нет-нет! — встрепенулась бедная Ольга. — Я совершенно забыла, я не могу, у нас сейчас… проветривание, как раз, после этих…
Она беспомощно трясла рукой, подбирая слово и умоляя, взглядом, помочь.
— Плясок омоложений? — подсказал Ефим.
— Да-да!.. То есть нет, конечно! Не плясок, а… — Ольга Николаевна страдала уже по-настоящему.
— Ну да, я понял, танцев, — сжалился Ефим. — Мы тогда, после проветривания, да? Ты как, Фома?
Но Ольга Николаевна, не дожидаясь мнения Фомы по этому поводу, поспешно («извините, у меня тоже!..») покинула их,
— Что у нее тоже — проветривание? — сонно спросила Вера, поменяв руку Ефима на руку Фомы.
— Дроня, я по тебе соскучилась, — сообщила она, как сообщают о нежелательной беременности, — а ты все баб каких-то соблазняешь! Когда ты уже меня соблазнишь?
— Ты смотри, все как в книге! — восхитился Ефим.
Они вернулись в магазин, в котором он только что пил кофе. Вера решила приодеться. Чмокнув Фомина, она моментально исчезла в конфекционе, на секунду шокировав персонал своим видом, а они устроились в кафе, где, как утверждалось, Фому оставили всего на пять минут.
— Здорово ты себе эту мышцу набил! — продолжал Ефим, усаживаясь и заказывая кофе.
— Слу-ушай, тебя надо женить! — вдруг обрадовался он. — Это и будет тот самый положительный фактор, который резко изменит ситуацию! Правильно, как же я раньше-то не догадался?!
— Ты хочешь испытать это на мне?
— А на ком, на себе что ли?
— Но меня же ни один загс не примет без справки!
— Кто нас остановит, Фома? И кому придет в голову спрашивать справку у здорового человека?
— Невесте. Ей жить.
— О чем ты говоришь? Ты сейчас и двух слов не сказал связно, а уже приглашен на тантры! А это для них святое, это не шампань и цветы, это духовно-физиологическая близость. Ведь, что важно женщине? Её не интересует, сумасшедший ли ты, ей важно, сходит ли она с ума с тобой! А они сходят! Разве остановил эту бабочку твой чумовой вид? Нет! Ты как тутовый шелкопряд, поражаешь призывным ферментом всё вокруг себя на многие километры!
— Зато, когда ты открыл рот, а Вера стала раздеваться…
— Мы обязаны тебя защищать! — хохотнул Ефим. — Ну и о чем вы говорили?.. О Гомере?.. Она что тоже сумасшедшая? Вытри рот. Опять пирожными кормили? Видишь: о Гомере! — им и в голову не приходит спросить у тебя справку!
— Так то просто знакомство, а тут — семья!
— Фома, ты старомоден, как сифилис. Сейчас завести семью легче, чем познакомиться с приличным человеком. Кругом интернет и нигде — интерда, чтобы тантру вытворить! Надо использовать момент!..
Вернулась Вера. Она присовокупила к комбидрессу легкую прозрачную накидку, шляпку кремового цвета и темные очки, и теперь, благодаря им, уже не смотрелась купринской проституткой поутру. Теперь она выглядела взбалмошной миллионершей и несла себя с таким пренебрежением к мнению окружающих, что и продавщицы, и охранник, и вышедший на шум менеджер не посмели её остановить и сказать, что она, в обшем-то, в нижнем белье, как не посмели сказать об этом и постовые на улице.
Несмотря на явное неглиже, Вера выглядела, как неприступная крепость —
— О чем речь?.. — Вера погрузилась в кресло, забросила ногу на ногу, знаком попросила у Ефима огня. — Какой момент мы решили использовать?
Она была почему-то не в духе и от этого казалась еще опаснее. А такой опасной фигуры, как у нее Фомин вообще никогда не видел, казалось, все, что Вера надевала на себя, от трусиков до шляпки, только подчеркивало совершенство той линии, что выстреливает от талии вверх и вниз, убийственным изгибом.
— Мы решили жениться! — ответил Ефим, подавая огонь.
— Я ничего не решил! — возразил Фома.
— А кто тебя спрашивает, ты недееспособен! — отмахнулся от него Ефим.
Вера глубоко затянулась и выпустила струю дыма вверх, туда, где висела табличка, что у нас, мол, не курят. Но подойти к ней и сказать об этом охранник не решился, даже с дубинкой. Не всякий может, как ни в чем не бывало, разговаривать с дамой в нижнем белье, не в Новгороде, заметьте, Нижнем, а — в белье!
— Давайте уже быстрее решайте что-нибудь! — сказала она вдруг, ни к кому конкретно не обращаясь, а потом повернулась к Фоме:
— Андрон, а может, действительно, тебе жениться?.. На мне?.. Я согласна.
— Ага, сейчас! — пообещал Фомин.
— Нет, сейчас — Дом Кино! — напомнил Ефим. — Кстати, Вера, туда нужно переодеться!
— Легко!.. — Вера, к ужасу персонала, снова стала снимать накидку.
Сразу после скандального посещения Дома Кино Ефим вернулся к прежнему разговору.
— Дело в следующем, — сказал он. — Как ни крути, а тебя от твоей боли может спасти только женитьба! Другого средства против катастрофического разрушения твоего сознания я не знаю. Понял?
Фома внимательно слушал. У него появилась теперь, в преддверии приступов боли, такая внимательная-внимательная внимательность. Словно муху рассматривал на луне в телескоп.
— Что самое лучшее на свете? — спросил Ефим, не видя никакой реакции.
— Водка! — ответил Фома, вспоминая премьеру фильма, то как светлый праздник, то как «никак». — Когда кокаина, правда, нет, — добавил он.
— Мельчаешь! — цыкнул Ефим, и произнес наставительно:
— Самое лучшее на свете это дружба! Понял?
— Дружба, — как эхо повторил Фома.
— А что самое лучшее для мужчины?
— Дружба? — попробовал угадать Фома. — Когда кокаина, правда…
— Самое лучшее для мужчины это женщина! — оборвал его Ефим. — Жена!
Фома стал слушать невнимательно. Вообще, если разговор шел не о болеутоляющих, он сразу становился невнимательным. Ефим, почуяв это, забегал по комнате.
— Тебя надо женить, ответственность и наслаждение тебя спасут! Тебе повезло, что во мне совместились все твои чаяния — самое лучшее на свете и самое лучшее для мужчины. Я твой друг, да?..