Страстное заклинание
Шрифт:
— Моя бабушка была сама не своя с тех пор, как узнала вашего отца, а это было шестьдесят лет назад.
— Но теперь… — начала было Мэри-Элис, но Джон махнул ей рукой, призывая к молчанию.
— Давайте будем честными, хорошо? — сказал он. — Когда-то в молодости ваша бабушка и мой папа были влюблены друг в друга. Трудно в это поверить, ведь отец был очень беден, но Клей сказал мне, что они могли встретиться на ярмарке штата. Как бы то ни было, их отношения давно прекратились, и Дезире провела свою жизнь в одиночестве, может быть, не в состоянии забыть этот
Шелби подумала, что наконец-то ей представилась возможность поговорить на эту тему откровенно.
— Да, все так и было, — с жаром произнесла она. — И ваш отец знает всю эту историю целиком.
— Но вы можете забыть о том, чтобы пытаться что-то у него узнать, — сказал Джон, охлаждая ее пыл. — Мой отец не слишком общителен даже в лучшие периоды своей жизни. А сейчас он вообще редко с кем-либо разговаривает.
— Письма могли бы все объяснить, — вставила Мэри-Элис так быстро, что у Шелби появилось подозрение: уж не расписали ли они реплики заранее.
— Конечно, — Джон выпрямился. — Эти письма наверное расскажут нам всю историю отношений Форда и Дезире. Разумеется, ничего не может быть печальней попытки моего сына добыть их незаконным путем.
Клей неловко переминался с ноги на ногу.
— Я уже извинился, па.
— Что ж, тебе повезло, что ты сейчас не на пути в Эддивилль, — сказал Джон, намекая на место расположения самой большой тюрьмы штата.
Шелби никогда бы не подумала, что способна стать в этом вопросе на сторону Клея.
— Мистер Траск, — сказала она. — Ведь это не Клей ударил меня вчера по голове. За этими письмами охотится кто-то еще.
— Клей рассказал нам об этом, и мы были просто в шоке, — произнес Джон.
Шелби чувствовала, что он сейчас говорит искренне, но хитрый блеск в глазах Джона показывал Шелби, что в этом доме добиться правды ей будет нелегко.
— Мне кажется совершенно невозможным, чтобы кому-то понадобились какие-то старые любовные письма, — вставила Мэри-Элис. — Я хочу сказать: очень странно, что мой свекор и ваша бабушка вообще вспомнили обо всем этом через столько лет.
— Вы верите в силу любви, миссис Траск? — спросила Шелби.
Вопрос явно встревожил Мэри-Элис. Поколебавшись несколько секунд, она сказала:
— Да, думаю, что верю, — произнося это, миссис Траск почему-то посмотрела не на мужа, а на Клея.
— Черт побери, забудьте о любви, — вмешался Джон Траск. — Поговорим лучше о безопасности. Дом Дезире таит в себе угрозу, и дело тут не только в письмах. Там наверняка старая электропроводка, неисправная канализация, прогнившие стропила. Ведь его ни разу не ремонтировали. В общем, этот дом — сплошное недоразумение, и вам надо от него поскорее избавиться. — Клей послал отцу предупреждающий взгляд, которого Джон предпочел не заметить. — Насколько я знаю, мой сын сделал вам хорошее предложение относительно этого дома. Несколько хороших предложений. Нам нужна ваша земля — это факт. Но я обещаю, что мы не снесем дом, пока не будут найдены письма.
Клей вздохнул.
— Папа, Шелби не планирует продавать землю прямо сейчас.
Белые брови Джона так стремительно взлетели вверх, что чуть не коснулись его седой шевелюры.
— Это правда? Но что делать такой изысканной молодой леди в городе, где пищей гурманов считают запеченные в мангале свиные ребра?
Шелби выдавила из себя улыбку.
— Я пока еще ни в чем не уверена.
Джон фыркнул.
— Поймите меня правильно. Луисвилл — замечательный город, замечательный! Но, приняв наше предложение, вы могли бы неплохо жить и в Нью-Йорке.
Нет, Джон вовсе не пытался давить на Шелби. Каждое слово в его скороговорке звучало дружелюбно, приветливо, откровенно, вот только не совсем искренне. Если Джон действительно считает, что давний роман между Фордом и Дезире был случайным приключением, имеющим значение лишь с точки зрения любопытства к собственному прошлому, то почему же он так сильно заинтересован в находке этих писем?
— Мистер Траск, — сказала Шелби. — Я пока что не планирую возвращаться в Нью-Йорк, что же касается моего стиля жизни, что ж, он, возможно, изменится. Всегда обожала печеные свиные ребра!
Джон Траск терпеливо изучал Шелби.
— Бог свидетель, мне нравятся люди, ищущие свой собственный стиль жизни. Черт побери, если бы я в свое время не занялся тем же самым, мы не сидели бы сейчас в этом доме. До сих пор прозябали бы на той проклятой ферме. Я каждый день благодарю провидение за то, что первый торговый комплекс Луисвилла решили разместить на нашей земле. Если бы не счастливое стечение обстоятельств, Клей, наверное, пахал бы сейчас землю, я задавал корм свиньям, а Мэри-Элис варила варенье и солила огурцы.
— Фермерство — весьма почтенное занятие, — возразил Клей. — Копни поглубже любую из знатных фамилий Луисвилла, и обязательно обнаружишь, что кто-то из их предков был фермером.
— Не думаю, что кто-нибудь из клана Пи был фермером, — сказала Мэри-Элис.
— Конечно же нет, мама! Они соткали свой первоначальный капитал из лунного света!
— Мой сын буквально обожествляет то, что едва помнит, — сказал Джон, обращаясь к Шелби. — Я-то не забыл эту ферму. И можете мне поверить, в тяжелой изнурительной работе и ветхой одежде не было ничего романтического. У нас даже не было теплого туалета.
Клей, улыбаясь своим воспоминаниям, покачал головой.
— Я тоже помню эту ферму, па. Я был маленьким мальчиком, но я помню. И там было не так плохо. Мы были тогда гораздо ближе друг к другу, вместе работали, чтобы получить урожай или вырастить теленка. Я помню даже запах лета, который не проникает в «Парк-Вью» из-за кондиционеров.
Джон недоверчиво посмотрел на сына.
— Хм. Жара означала пот и мух. Я ненавидел жару.
— А мне она нравилась.
— Да? Уж не хочешь ли ты вернуться обратно, чтобы выращивать свиней и возиться в навозе? Отказаться от всех преимуществ, которые дала тебе продажа фермы? Но тогда у тебя не будет никаких «Трамартов», в этом можешь быть уверен.