Стратегия обмана. Политические хроники
Шрифт:
Манола снова обернулась — архиепископ Ромеро упал на алтарь, и его кровь лилась со столика на пол. Снова лязг шин раздался на улице, но машины в проёме уже не было видно. Люди кинулись к архиепископу, мужчины подняли его и спешно унесли из часовни в больничное отделение. Манола успела увидеть только его лицо — закрытые глаза и приоткрытый рот. Он сразу всё поняла, но прихожане, что остались в часовне, слёзно молили Господа о спасении архиепископа. Манола верила в одно — его душа должна спастись, раз тело отныне мёртво.
Стараясь сдержать алые слезы, что своим видом могли напугать людей, она сама не понимая зачем, прошла
— Очень меткий стрелок, — добавил он, — раз смог прицелиться из машины через дверной проём.
Выйдя к людям на ночную улицу, дрожащим голосом Манола сказала, что архиепископ Ромеро покинул этот грешный мир. Женщины кричали в плаче и простирали руки к небесам, мужчины громко требовали наказать убийц. Люди были возбуждены, огорчены и обозлены — никто не сомневался, по чьему именно приказу снайпер сделал свой смертельный выстрел.
Манола ушла, подальше от больницы и осквернённой часовни, подальше от разгневанной и стенающей толпы. Плакать больше не хотелось, внутри было пусто от потери, которая вряд ли восполнится в будущем. Из глотки рвался лишь немой вопрос — ну, почему уходят самые лучшие? Почему сейчас? Что же делать дальше, как теперь жить и помогать людям без архиепископа? Одно было ясно — его дело необходимо продолжать, комитет должен работать, во что бы то ни стало — пусть, даже если новый архиепископ прикажет его закрыть и выгонит всех служащих из собора.
Улицы окутала чернота ночи, на них можно было забыться, идти и идти непонятно куда, лишь бы не домой, лишь бы не оставаться наедине с горем. Только фары изредка проезжающих машин освещали дорогу. Одна из них проехала мимо Манолы и резко остановилась у поворота. Из кабины вышел мужчина и замер на месте. Манола невольно остановилась и посмотрела на незнакомца, чьего лица вдали невозможно было разглядеть.
— Сестра, — обратился он к ней, — вы не заблудились?
Манола удивилась, как он смог опознать в ней монахиню, ведь облачения она уже несколько лет как не одевала, только закрытое серое платье. Даже голову не покрывала, благо теперь Церковь и орден не требуют носить старое облачение, ибо в экваториальной зоне это было бы не выносимо. Хорошо, что Тео давно не видел её, а то ругался бы и поминал обмирщение с секуляризацией. Видимо незнакомец из машин заметил с тусклом свете фар отблески на кресте, что Манола неизменно носила на шее поверх платья.
— Все в порядке, не волнуйтесь, — поспешила ответить она, искренне желая, чтобы незнакомец вернулся в машину и уехал прочь, оставив её одну.
Но из машины вышло еще двое. Один из них чуть ли не прорычал остальным:
— Эй, да это же монашка из собора, стерва, что пишет на нас доносы. Хватаем её!
И все трое ринулись к Маноле, но она тут же развернулась и кинулась бежать. Позади слышались развеселые выкрики:
— Не бойся, мы тебя, как Ромеро, сразу не убьем.
— Ага, — вторил другой, — сначала поиграем, а потом посмотрим что у тебя внутри.
Задыхаясь от страха и подкатывающих слёз, Манола со всей мочи бежала, не видя ничего впереди. И вновь знакомый лязг колес — машина перерезала ей путь, и Манола кинулась в другую сторону, но едва не попала в руки одного из преследователей. Не помня себя, она бросилась в заросли травы
Манола потеряла счет времени, она уже не помнила, когда слышала голоса и шорохи в траве позади себя. Внезапно ноги свело судорогой, и она упала на землю, отчаянно стараясь унять сбившееся дыхание, чтобы услышать, гонятся ли ещё за ней или уже нет.
Немного придя в себя, Манола осторожно поднялась и осмотрелась. В темноте и высокой траве нельзя было заметить не то, что человеческие фигуры, невозможно понять, где она вообще находится. Назло или к счастью, луну скрыли плотные облака. Манола двинулась наугад, но, не пройдя и десяти метров, соскользнула вниз и кубарем покатилась по склону холма. Будь он смертной, то наверняка сломала бы себе шею. А так, оцарапав кожу на лице и шее, она ударилась ногой о камень и неудачно вывернула руку. Пытаясь пригладить растрепавшиеся длинные волосы, она поднялась на колени и посмотрела вверх — склон был слишком крут, и забраться по нему обратно будет трудно, если вообще возможно. Зато мучители её точно не найдут.
Всё еще не решаясь встать и распрямиться в полный рост, Манола поползла на четвереньках на слабый огонек света, что пробивался сквозь травинки и кусты. Вдали слышался глухой гул мотора. Манола рассчитывала выйти к дороге, но приблизившись к обочине, сквозь ветви кустарников она увидела людей в военной форме и отпрянула назад. Нет сомнений, что это национальная гвардия, потому и искать у них помощи будет глупо. Тихо и медленно Манола ползла вдоль кустов, надеясь остаться незамеченной, найти более безопасное место и бежать подальше от карателей. Завидев по другую сторону дороги виллу, освященную уличными фонарями, она задумала попросить помощи там, но быстро передумала, когда женский голос в той стороне надрывно выкрикнул:
— Роберто!.. Ну, пожалуйста!.. не надо!..
Осторожно подняв голову, Манола увидела страшную сцену: на террасе, что вела к дому, на колени опустились с десяток мужчин, руки их были связаны, а позади них стояли люди с автоматами. Манола не могла понять, где та женщина, которая жалобно просила о чём-то какого-то Роберто, пока не отползла немного в сторону и не увидела, как полицейский в форме майора ведёт за руку упирающуюся молодую девушку. Красная помада размазалась по её лицу, черные волосы, аккуратно остриженные до плеч, разметались в стороны, а лямка платья сползла по плечу.
— Роберто, зачем ты это делаешь? — всхлипывая, говорила она, — прошу тебя, не надо…
— Что не надо? — почти удивленно вопросил майор, обернувшись к ней. — Ты же говоришь, что не можешь без этого жить. Я же хочу помочь тебе.
— Только не так, Роберто, пожалуйста, оно того не стоит.
— Что не стоит? — отпустив руку брюнетки, спросил майор.
— Это… — тихо произнесла девушка.
— Да что это? — повысив голос, спросил он — скажи четко и понятно, что не стоит?
— Жизнь… — закрывая рот рукой, всхлипывала девушка, — моё хорошее самочувствие не стоит человеческой жизни.