Стратегия обмана. Политические хроники
Шрифт:
Алекс понимала, что несёт такую отсебятину, что будет чудо, если она не проколется и Мурсиа примет всё сказанное ею за чистую монету. Она понятия не имела, кто такой префект, но предположила, что он иерарх с немалыми полномочиями. И раз Мурсиа не смотрит на неё с подозрением, значит, так оно и есть.
— Так что, — продолжили она, — собранные нами данные на Опус Деи вы можете получить в ближайшее время. Но если дело в оплате ваших услуг…
— Нет, никаких услуг, — тут же отрезал Мурсиа. — Это моя работа, и я благодарен, что вы даете мне возможность выполнить её качественно.
— Ну что вы, отец Матео, мы не жадные, пользуйтесь на здоровье, — она вновь достала из кармана список и протянула его священнику.
— Спасибо, но я помню его содержимое, — ответил он.
— Да ладно, возьмите, в спокойной обстановке сверите его со своим, вдруг найдутся разночтения.
— Разночтений нет, и я это знаю, — категорично заявил Мурсиа, и список так и не взял.
— Ну ладно, — почти разочарованно пожала плечами Алекс и спрятала лист. — Когда вам занести остальное? У меня есть список компаний, которыми негласно через своих внедренных адептов руководит Опус Деи. Вас это интересует?
Мурсиа на миг задумался:
— Да, приходите завтра, сюда же в обеденный перерыв, — и немного помолчав, строго добавил — только не вздумайте больше ходить по Ватикану, и тем более звонить в мой кабинет.
— Хорошо-хорошо, как скажете, — улыбаясь, заверила его Алекс.
На этом Мурсиа вышел из сквера, а Алекс, выждав пять минут, пошла следом. Выйдя на тротуар, она без труда нашла припаркованную машину, где её ждал Франческо. Когда она села вперед, он только произнёс:
— Не знаю, как тебе это далось, но я впечатлен.
— Ты про что? — не сразу поняла Алекс.
— Ты переработала или этот отец Матео тебя так впечатлил? Про Ватикан, конечно. Почему тебя впустили гвардейцы? Мурсиа назначил тебе там встречу или ты его случайно там нашла?
— Это друг мой, мастерство, которое одними словами не объяснить, тут нужна харизма, — не без гордости заявила она. — Главное, что Мурсиа со мной встретился и будет встречаться ещё не раз. Начну понемногу скидывать ему информацию, что передал мне епископ. Заслужу доверие к собственной персоне.
— И что это тебе даст?
— Лично мне — ничего. Зато когда в Риме объявится наш турок, найду предлог свести его с Мурсиа, а ты запечатлеешь этот момент на фото. Хорошая будет улика для суда.
Франческо ничего не ответил, видимо обдумывая такой вариант развития событий.
— Когда приезжает твой турок?
— Через неделю будет в Лугано.
— Поедешь сама?
— Еще чего, ручкаться с наемным убийцей. Для этой грязной работы у меня есть свой человек.
— Вот и правильно, — кивнул Франческо. — Не стоит размениваться на исполнителя, пусть им занимаются другие.
Этим другим для Алекс теперь был Родерик. После того как они поменялись местами, Алекс решила отомстить ему за все прошлые года и начала нещадно эксплуатировать Родерика. Предварительно заперев его в квартире, откуда она лично вынесла весь алкоголь, наутро Алекс отправила трезвого и хмурого Родерика в аэропорт, чтобы тот долетел до Лугано и там договорился с турецким наёмником
Это была самая скучная подготовка к акции в её жизни — максимум разговоров и минимум действий. То епископ со своими лёгкими ни к чему не обязывающими заигрываниями и жалобами на Мурсиа, то мрачный и немногословный Мурсиа со своим странным интересам к Опус Деи, то самодовольный Франческо, который то и дело намекает, что зря она тратит время на Мурсиа и подставным заказчиком будет совсем другой человек. Но Алекс плевать хотела на его мнение — заказ епископа она выполняла с особой тщательностью.
А в это время в Ольстере продолжалась тюремная голодовка заключенных. Четыре человек отказались от еды только для того, чтобы им вернули политический статус военнопленных, на что власти ответили, что каким бы не был исход голодовки, никакого статуса не будет. Раньше Алекс понимала это однозначно — голодающие либо откажутся от акции, либо умрут голодной смертью, так ничего и не добившись — третьего варианта не будет. Но когда зачинщика голодовки Бобби Сэндса католики выбрали депутатом парламента от Южного Тирона, Алекс не знала, что и думать. Вот это пощечина Вестминстеру и лично Тэтчер! Эта ведьма теперь только и твердит, что статуса военнопленного никто и никогда не получит и еще грозится издать закон, запрещающий заключенным избираться в парламент. По всему Ольстеру идут марши и шествия, люди празднуют первую победу Бобби Сэндса над системой, а Алекс сидит безвылазно в Риме и решает проблемы, которые совсем не трогают её сердце.
Когда Родерик вернулся из Лугано, то сообщил, что турка зовут Али, ему нет и двадцати пяти лет, а на счету уже два политических убийства и он на всё согласен.
— Поражаюсь твоей находчивости, — сказал Родерик Алекс.
— В каком смысле?
— В том, что ты нашла правильного человека. Знаешь, что он сказал, когда я показал ему журнал с папой на обложке? Он сказал, что давно ждал случая убить крестоносца. Оказывается, когда он сбежал из тюрьмы, в это время как раз…
— Да-да, — процедила она, — в Турцию приезжал папа, а Али написал публичное письмо и пообещал убить его. Знаю.
— Вот я и спрашиваю, откуда ты это знала?
— Знакомый контрабандист рассказал, — сухо ответила Алекс, не поясняя, что сказано это было уже после обещания Абдуллы свести её с потенциальным убийцей. — Лучше ты скажи, что этот Али из себя представляет. Кто такие «серые волки»?
— Обыкновенные неофашисты. Мечты о Великой Турции, бредни, что турецкая нация лучше остальных. Вначале они были вполне легальной молодежной организацией, пока их лидер занимал пост премьер-министра. Когда его попросили из правительства, вот тогда он и кинул свой гитлерюгенд на баррикады. Сейчас против них идут судебные процессы, так что в самой Турции «серых волков» осталось немного, в основном как Али, маются в загранпоездках, заметая следы. Вообще-то «серые волки» как антилевацкие силы, на нашем довольствии, как, собственно, и ты.