Стратегия обмана. Политические хроники
Шрифт:
Что удивительно, но Вечный Финансист обрадовался его звонку и, что уж совсем удивительно, охотно согласился прислать Мурсиа компромат на своего начальника.
— Не стоит удивляться, — лился из трубки веселый юношеский голос, — я же говорил вам, что не люблю спекулянтов. Хотя, вынужден покаяться, я недооценил фантазию дона Микеле. Один миллиард долларов в поддельных облигациях, это не каждому придет в голову.
— Всё-таки вы признаете авторство аферы за вашим клиентом?
— Ну не за епископом Марцинкусом же. Он, конечно,
— В каком смысле?
— А вы поинтересуйтесь личностью кардинала Коуди и его финансовыми подвигами, тогда поймёте, какая глыба стоит за епископом Марцинкусом.
— А кто стоит за Синдоной?
— Итало-американская мафия, разумеется. Хотя не знаю, есть ли смысл ставить подобное в вину сицилийцу.
— И вы продолжаете работать на этого человека? — больше с удивлением, чем с укором произнёс Мурсиа.
— Что поделать, пока что он мой работодатель.
Для Мурсиа было абсолютно понятно, что деньгами Сарваш обеспечил себя веками ранее, а теперь просто развлекается, готовясь обанкротить очередного мошенника. Но на взгляд Мурсиа, в этой игре было больше подлости, чем благородства.
— Значит, вы охотно поделитесь со мной неблаговидными фактами биографии вашего клиента?
— Да, конечно, — как само собой разумеющееся произнёс Сарваш. — Завтра-послезавтра ждите пакет с курьером.
— Вот так просто?
— А зачем усложнять и так нелегкую жизнь? Мои мотивы весьма просты — если вы пошатнёте позиции епископа Марцинкуса в ИРД, мне будет проще свалить дона Микеле с финансового Олимпа не только Ватикана, но и Италии.
— И что потом?
— Одним посредником семьи Гамбино станет меньше. А папа найдёт себе другого финансового советника, их в Италии немало.
— Да, господин Сарваш, — вздохнул Мурсиа, — мне вас тяжело понять.
— Ну, — рассмеялся тот, — вы не одиноки в своем непонимании.
Через два дня на квартиру, где жил отец Матео курьер действительно доставил пакет с документами. После их внимательного изучения, Мурсиа был во всеоружии для беседы с президентом Института Религиозных Дел.
Покуривая сигарету в своем рабочем кабинете, пятидесятиоднолетний епископ Марцинкус старательно изображал радушие перед нежданным гостем:
— Я готов ответить на все ваши вопросы, раз того требует служебное расследование, — заверил он, глубоко затянувшись.
Отец Матео смерил взглядом мощную фигуру епископа напротив и начал задавать вопросы о Католическом банке Венето. Поначалу Марцинкус был благожелателен и учтив, пока разговор не дошел до конкретных цифр:
— Какая доля акций банка была продана вами Роберто Кальви?
— Тридцать семь процентов.
— И за какую цену?
— Двадцать семь миллиардов лир.
— Не слишком ли дорого?
Такого вызывающего вопроса епископ Ортинский не ожидал и потому заметно изменился в лице. Но после следующего вопроса он
— Куда пошла прибыль от сделки? — спросил Мурсиа.
Но рослый епископ, прозванный за могучее телосложение «Гориллой» не спешил, в отличие от секретаря Агустони, каяться во всех прегрешениях.
— Имеете ли вы понятие о банковской тайне? — ответил вопросом на вопрос Марцинкус.
— Разумеется. Наверное, и вам известно о таком понятии как кредит доверия, в особенности у статс-секретариата. Так где сейчас находится прибыль от продажи акций Католического банка Венето?
— В ИРД.
— А конкретнее, на каком счете? Личном?
— На что это вы намекаете? — всполошился епископ.
— Я не намекаю, а спрашиваю, где находятся вырученные деньги. Так где? На вашем личном счету или техническом?
— Я не стану отвечать на этот вопрос, — каменным голосом произнёс епископ, — из соображений банковской тайны.
— Хорошо, — охотно согласился Мурсиа, — тогда перейдём к следующей теме. Вы в достаточной мере осведомлены о деловой репутации Роберто Кальви?
— Мне рекомендовал его советник папы Микеле Синдона. У меня нет причин не прислушиваться к его мнению.
— А в каких отношениях с Микеле Синдоной состоите лично вы?
— В дружеских, — кратко ответил Марцинкус.
— Хорошо, — Мурсиа изобразил, что делает некие важные пометки, чем ещё больше разнервировал епископа Ортинского. — Тогда, может, до ваших ушей доходили разговоры, что после продажи части акций банка Кальви, венецианское духовенство потребовало убрать из названия Католический банк Венето слово «католический»?
— Нет, не слышал. С чего вдруг такое неприятие?
— Видимо из-за репутации Роберто Кальви. Так вы уверены, что продали акции достойному человеку?
— Отец Матео, в банковском деле нет понятия достойный или недостойный…
— Да-да, — закивал Мурсиа, — есть только деление на платежеспособных и нет, а остальное не так уж и важно, правда ведь?
Епископ ещё больше помрачнел, и Мурсиа решил, что настало самое время разыграть козырь, что прислал ему Ицхак Сарваш.
— Есть ли у вас личный банковский счёт на Багамах?
— Нет, откуда?
— Даже в филиале Банка Амвросия, где вы входите в совет директоров?
На лице побледневшего епископа не осталось и тени любезности, только холод голубых глаз, что пытались прожечь Мурсиа насквозь.
— Вы что-то путаете, отец Матео, — только и произнёс Марцинкус.
— Разве? — Настала очередь Мурсиа сверлить епископа черным взглядом в ответ, — Наверно я путаю это так же, как и то, что в совете директоров того филиала помимо вас состоит и папский советник Синдона и ваш недавний покупатель Кальви. Наверно я ещё и путаю, что вам принадлежит два с половиной процента акций багамского филиала Банка Амвросия. Вы ведь каждый год проводите отпуск на Багамах?