Страж

Конвиц Джеффри

– Какая вы отважная, - заметила Герда с ноткой сарказма в голосе.

Элисон нахмурилась и обернулась к Сандре.

– Вы давно живете здесь?
– В ожидании ответа она заерзала на стуле. Девушка не шелохнулась.

– Пусть вас не смущает молчание Сандры, - раздался голос с кухни.
– Она никогда не разговаривает - только со мной и лишь когда мы одни.

Элисон переварила эту информацию и решила больше не пытаться наладить общение с девицей. Обернувшись, она увидела Герду с подносом в руках.

– Угощайтесь, - сказала та, ставя поднос на стеклянный столик.

–

Спасибо.

Герда вынула сигарету изо рта и затушила ее в пепельнице.

– Хотела вас спросить, - начала она, откашлявшись.

– Да, - отозвалась Элисон.

– Вы носите распятие. Откуда оно у вас? Элисон опустила глаза. Так и есть: крест выбился из-под свитера. Обычно она старалась прятать его под одеждой.

– Из дома моих родителей, - отвечала она.

– Где оно сделано?

– Не знаю. Это подарок.
– Она засунула распятие под свитер.

– Похоже на французское.

– Вполне возможно. Как я сказала, я не знаю.

– Ясно, - коротко ответила Герда.
– Обожаю красивые вещи, особенно распятия.
– Она достала из-под блузки свое, побольше, чем у Элисон. Судя по всему, оно было очень древнее и принадлежало эпохе большого религиозного подъема.
– Я приобрела его в Венгрии. Одиннадцатый век. Работа славянских монахов. Элисон подалась вперед.

– Оно, должно быть, стоит целого состояния.

– Возможно, но не в денежном выражении, если вы понимаете, о чем я. Вы религиозны? Помолчав, Элисон ответила:

– Нет.

– А мы - да. Так что нам трудно переводить знак Христовой веры в доллары и центы. Сандра медленно кивнула.

– Извините, - сказала Элисон.

– Ничего страшного. В наш век, в Нью-Йорке религиозные чувства ценятся так же, как гостеприимство и понятие "соседи". Постепенно выходят из употребления.
– Герда пристально смотрела на нее. Крест свисал с ее шеи.

– Можно кофе?
– спросила Элисон, нервно облизывая губы.

– Естественно. Для этого он здесь и стоит. Элисон наклонилась вперед, выбрала себе чашку, налила кофе, добавила чуть-чуть сливок и три кусочка сахара. Краешком глаза она продолжала следить за хозяйками.

– Мы здесь живем уже несколько лет, - заговорила Герда, отвечая на вопрос, который Элисон задавала Сандре.

– Как хорошо, - отозвалась Элисон.

– Да. Как хорошо, - повторила Герда с расстановкой.

– А где вы жили раньше?

– В Европе. Девять фантастических лет в Париже, а до этого - в Осло, где я и родилась.

– Я тоже люблю Париж, - вставила Элисон.

– Да что вы? Вот удивительно. Обычно американцы его не любят.

– Почему?

– Они признают, что город красив, еда восхитительна, но им не нравятся французы.
– Герда помолчала, водя кончиком языка по губам.
– И наоборот. Французы, со своей стороны, тоже не в восторге от американцев. С тех пор, как де Голль возродил французский национализм, скрытая прежде неприязнь к американцам прорвалась наружу. Все это происходило на моих глазах.
– Герда явно была горда, тем, что ей довелось стать свидетелем исторических событий. Склонившись над столом, она налила себе чашку кофе - без молока, без сахара. Но, с другой стороны, я понимаю, почему

вам понравился Париж. Вы красивая женщина, а французы так галантны.
– Герда сделала глоток из чашки и улыбнулась.
– Кофе удался, - заключила она.

– Вы познакомились с Сандрой там?
– поинтересовалась Элисон.

– Нет, она американка. Никогда в Европе не была.
– Герда взглянула на подругу, ответившую ей еле заметным кивком головы.
– Мы познакомились в Нью-Йорке, вскоре после моего приезда сюда. До этого она жила с мужчиной, который ужасно с ней обращался.
– Герда матерински похлопала Сандру по коленке.
– Я убедила ее избавиться от него. Она послушалась. А после переехала ко мне и теперь я забочусь о ней.
– Герда и Сандра обменялись загадочными полуулыбками.

Элисон потягивала кофе, внимательно наблюдая за ними и пытаясь разгадать зловещий смысл этих слов и причину их неестественной привязанности друг к другу.

– Мужчины - садисты!
– прокричала Герда с яростью.

Чуть не поперхнувшись от неожиданности, Эдисон возразила:

– Вы чересчур обобщаете. Мои знакомые мужчины, в большинстве своем добрые и милые люди.

Глаза Герды сузились, неясная улыбка заиграла на ее губах.

– Понятно, - сказала она.
– Тот джентльмен в коричневой спортивной куртке, что ушел от вас вчера утром, он ваш любовник?

Элисон недоумевающе взглянула на нее.

– Он ваш любовник?
– повторила Герда свой вопрос.

– Да.

Герда медленно потягивала кофе, не сводя с Элисон глаз, затем поставила чашку и скрестила руки на груди.

– Похоже, он недурен в постели.

– А это уж не ваше дело, - вспылила Элисон. Герда потупила глазки, изображая раскаяние.

– Пожалуйста, еще раз простите меня. Я сама человек очень откровенный и, увы, порой забываю об элементарных правилах приличия.
– Она посмотрела на Сандру и улыбнулась, непослушные губы растянулись в странной гримасе.
– Видите ли, мы с Сандрой ничего не скрываем друг от друга, и это уже вошло в привычку.

– Я.., э... Я понимаю, - с трудом подбирая слова, Элисон пыталась сменить тему.
– Мне очень нравится, как обставлена ваша квартира. Я тоже предпочитаю сочетание различных стилей.

– Мы рады, что вы одобряете наш вкус, - сказала Герда, и в этот момент в спальне зазвонил телефон.

Она поспешно извинилась и вышла. Элисон посмотрела ей вслед и неохотно повернулась к Сандре.

За те несколько секунд, что она не глядела на девушку, выражение лица той совершенно переменилось. Теперь на нем читалось умиротворение. Напряжение исчезло, губы разжались, в глазах появилось подобие жизни.

Элисон скользила взглядом по лицу и телу девушки. И оторопела. Засунув руку под брюки, Сандра массировала себя легкими круговыми движениями. Ноги ее напряглись, видно было, как эйфория разливается по всему ее телу. Движения становились все более энергичными, присутствие Элисон нимало не смущало ее. Она была полностью погружена в свои сексуальные переживания. Элисон смотрела на девушку, и отвращение боролось в ней с любопытством. Дыхание той становилось все глубже, губы ее подрагивали. Она достигла оргазма.