Страж

Андрижески Дж. С.

Совет Семёрки, казалось, думал, что чем больше он пытается скрываться, тем больше внимания это привлечёт к нему. Они предложили Ревику вместо этого найти способы отвлечь тех, кто наблюдает за ним, сделать всё, что придёт ему в голову, чтобы скрыть истинную работу Ревика в Совете, заключающуюся в охране Элисон Моста.

Ревик едва ли мог бы придумать более отвлекающие вещи, чем выступление в живом секс-шоу под своим настоящим именем. При других обстоятельствах это могло бы быть даже забавно.

С определённой точки зрения,

можно также сказать, что это казалось странно уместным — как извращённое дополнение к епитимье, над которой Ревик всё ещё трудился в рамках своей сделки с Вэшем.

И да… ему нужны деньги.

Ревик покачал головой, фыркнув и пробормотав что-то себе под нос по-русски, сделал большой глоток бурбона, возможно, просто чтобы выиграть себе ещё несколько секунд, прежде чем он почувствует необходимость ответить.

Мог ли он серьёзно обдумывать это?

Ему придётся оговорить с Тореком, что его клуб не может использовать какие-либо средства захвата изображений.

В дополнение ко всем остальным правилам, касающимся его, учитывая его работу в качестве официального телохранителя и наблюдателя за Мостом, Ревика предупредили, чтобы он любой ценой скрывал свою настоящую внешность из новостных лент, независимо от того, было ли его имя в обиходе или нет.

Ему также нужно быть чертовски пьяным — в ночь шоу, то есть.

Серьёзно, пьяным в стельку.

Вспоминая, как он наблюдал за Элисон тем утром, когда она была на своем квази-свидании с человеком Джейденом — свидании, которое продлилось примерно четыре минуты, после чего Джейден затащил её в спальню и дважды оттрахал до потери сознания, потом получил от неё минет, а затем трахнул её снова, на этот раз в задницу, кривая улыбка Ревика снова сменилась хмурым выражением лица.

В тот раз он поймал себя на том, что заговорил почти раньше, чем понял, что собирается это сделать.

— Ладно, — сказал он. — Конечно.

Торек расплылся в улыбке, хлопая его по спине.

— Блестяще! Это чертовски блестяще! Спасибо тебе, брат.

Ревик, однако, не смотрел на него.

Вместо этого он запрокинул голову, высасывая остатки бурбона из кубиков льда, катающихся по нижнему краю его бокала со льдом.

Вот вам и принципиальные отказы.

Глава 10. Этот парень извращенец

— Что с вами обоими? Серьёзно?

Моя мать, Миа Тейлор, переводила взгляд между своими двумя детьми — то есть, между мной и Джоном — и её тёмные глаза смотрели резче, чем когда-либо за последние месяцы. Посмотрев на неё в ответ, я не увидела ни следа алкогольного блеска, к которому уже привыкла.

Увидев мельком мать, которую я помнила — ту, о которой я думала как о своей настоящей матери, которая всегда была рядом, когда был жив мой отец — я опешила.

Затем, точно так же, как это было, когда она говорила со мной таким тоном в старших классах, это немедленно заставило меня защищаться.

Как

будто последние шесть лет были стёрты волшебной губкой.

Скрестив руки на груди, я посмотрела на неё, затем на Джона, который хмурился, тоже скрещивая мускулистые руки на груди.

Заметив выражение его лица, я снова посмотрела на маму, пожав плечами.

— Он ненавидит моего нового парня, — сказала я ей.

Ненавидя то, как по-подростковому я вдруг зазвучала и, вероятно, выглядела, я опустила руки, наколола вилкой кусочек салата и отправила его в рот.

— …И он ведёт себя из-за этого как придурок, — кисло добавила я.

Джон рядом со мной хмыкнул.

В этом звуке было не так уж много юмора.

Мы затеяли наш периодический воскресный ужин, как это бывало в большинство недель, когда все мы были поблизости и могли собраться. Это был первый ужин после вечеринки в честь Хэллоуина, на которой я познакомилась с Джейденом. К тому же это был первый ужин с моего последнего дня рождения, когда мне исполнилось двадцать два.

Моя мама, конечно, полностью пропустила второе событие из-за одного из своих незапланированных полномасштабных запоев, который выбил её из колеи примерно на три дня.

День после своего дня рождения я провела за уборкой, после того как в течение двадцати четырёх часов пыталась дозвониться до своей матери и ничего не получала от её гарнитуры. Мне всё ещё было невыносимо думать о том дерьме, которое я увидела в её спальне, когда пришла к ней домой тем утром — в дом, в котором я выросла, где мой отец и она раньше жили вместе и спали в одной кровати.

В частности, я ничего не хотела знать о двух использованных презервативах, которые я нашла в мусорном ведре в её ванной. На самом деле, я хотела бы полностью стереть воспоминания из своей памяти с помощью отбеливателя и металлической мочалки.

К счастью, кем бы ни был неудачник этой недели, он убрался до того, как я пришла туда.

Если бы он этого не сделал, мне могли бы прямо сейчас грозить обвинения в нападении, а не просто перспектива провести ближайшие годы в психотерапии.

Моя мама, конечно, ни словом об этом не обмолвилась, поскольку мы всё ещё играли в нашу собственную версию игры в отрицание, со мной в качестве главного помощника.

Она встретила меня у двери с подарком, когда я появилась в то воскресенье.

У неё также хватило такта выглядеть смущённой, когда она протягивала мне этот подарок.

Она не поблагодарила меня за то, что я привела её в порядок, и даже не признала тот факт, что именно я делала уборку в доме после её пьянки. Она также не извинилась за то, что в день моего рождения я потратила более шести часов, разыскивая её в барах по соседству и вдоль Дивисадеро, сходя с ума из-за того, что она не отвечала на звонки по гарнитуре.

Опять же, возможно, она не знала об этой части.