Страж
Шрифт:
К тому времени, когда Ревик заплатил наличными за гостиницу, он не спал больше двух суток.
Он проснулся примерно через шесть часов.
Он знал, что они просканировали его сверху донизу и сбоку, пока он спал.
В ту секунду, когда они смогли обнаружить его в Барьере, то есть в ту секунду, когда Ревик потерял сознание, они облазили всю его задницу, разбираясь в каждом аспекте его света, чтобы увидеть каждую деталь того, где он был и чем занимался с тех пор, как они в последний раз чувствовали его там. Больше всего на свете они хотели бы знать, что он намерен делать сейчас.
Они
Ревик не сомневался, что к настоящему времени у них есть вся эта информация.
С тех пор воцарилось радиомолчание. Все разговоры с ним, нотации и крики из-за Барьера полностью прекратились.
В то же время тиканье часов над головой Ревика стало громче.
Ревик добился разрешения на скрытое ношение оружия на самолёте, используя свои связи в британском правительстве. Честно говоря, он ожидал, что это будет пресечено кем-то из Семёрки, кто, возможно, следит за этими каналами, но опять же, он проскочил мимо без предупреждения, вероятно, потому, что так быстро уехал.
Ему угрожали, что его снимут с рейса в Соединённых Штатах, но в конце концов они пошли на попятную, не желая привлекать внимание к нему или к тому факту, что он въезжал в США, не говоря уже о том, что он прибыл в Сан-Франциско по какой-то особой причине.
При этом Ревик знал, что они защищают Мост, а не его.
По той же причине Ревик путешествовал под вымышленным именем.
На этот раз он использовал человеческое.
Документы, которые он получил для скрытого ношения, указывали на то, что он был сотрудником Сдерживания Видящих, входящего в подразделение СКАРБ по работе с людьми. Когда Служба национальной безопасности отсканировала его штрих-код на входе, они даже глазом не моргнули, увидев татуировку «H» на его руке. Кровяные патчи, которые носил Ревик, подтверждали принадлежность к человеческой расе и были напрямую связаны с поддельным удостоверением личности — хотя технически Ревик мог использовать свою собственную кровь и пройти протокол, учитывая его допуск к секретной информации.
Он всё равно использовал кровяные патчи.
Он не хотел, чтобы его появление было связано с какими-либо известными псевдонимами, которые он использовал в прошлом, особенно в этой стране.
Особенно учитывая, что он пришёл сюда, по сути, для того, чтобы исполнить расправу.
«Дигойз».
Мысли Вэша мягко скользнули в его разум.
«Не делай этого, брат. Пожалуйста».
Ревик не ответил.
«Брат, мы поговорили с Кали».
Ревик почувствовал, как его губы скривились.
Кали была биологической матерью Моста.
Ревик не знал, что Вэш или Совет всё ещё поддерживают с ней контакт.
«Она согласна с нами, — мягко продолжил Вэш. — Она согласна с тем, что этот человек не должен умереть. На то есть причины, брат. В этом ты должен доверять нам обоим. Этот человек не совсем тот, кем кажется тебе, какими бы предосудительными ни были его действия…»
Ревик покачал головой, не желая этого слышать.
Затем,
Эта ярость исказилась, сосредоточив большую часть своего накала на матери Элли и его начальнике.
«Брат, я понимаю, — послал Вэш мягче. — Я знаю, что это причиняет тебе сильную боль. Пожалуйста. Нам тоже больно. Поверь нам в этом. Кали, кажется, считает важным, чтобы этот человек не был убит. Это для общего блага, брат Ревик…»
«К чёрту ваше общее благо».
Ревик отправил эти слова прежде, чем понял, что собирается ответить.
За этим последовало ещё более напряжённое молчание.
«Ревик, — мысли старого видящего сделались жёсткими. — Брат, ты обещал мне. Ты обещал, что сможешь прислушаться к мудрости Совета в этом вопросе. Что ты сможешь отложить в сторону свои личные чувства, когда дело дойдёт до решений, влияющих на общее благополучие…»
Ревик снова покачал головой, стиснув зубы.
Затем, чувствуя, как его ярость усиливается, разгораясь в его свете как в печи, он выбросил старого видящего из головы.
Как только ему это удалось, он быстро сплёл вокруг себя плотный щит.
Через несколько секунд этот щит превратился в сплошной блок света.
Он обернул этот блок вокруг своего aleimi против них всех — не только Вэша и Совета, не только Охраны Семёрки, но и Кали тоже.
Более того, он оставил искру своего гнева за пределами этого поля, энергетический эквивалент вывешивания таблички «отвали», где все, кто подходил к нему, могли это видеть, чтобы они на сто процентов знали, что щит — это не просто то, что он избегает своих чувств.
Он не хотел, чтобы они думали, что он потерял контроль.
Он хотел предельно ясно дать понять, что это не несчастный случай или просто временная оплошность в суждениях. Это моральный вызов им всем. Это преднамеренный акт, возможно, даже политический. Не Ревик тут действовал иррационально.
А они. Они были теми, кто потерял свой грёбаный разум — или, по крайней мере, потерял свои моральные ориентиры. Они были теми, кто потерял перспективу.
Ревик, возможно, и не смог бы одолеть их или преодолеть блоки, которые они ставили вокруг него, когда хотели лишить его зрения, но он, чёрт возьми, мог посылать собственные сообщения. Он также мог не слышать их голоса, по крайней мере, в течение ограниченного времени.
Освободившись от отвлекающих их мыслей и света, Ревик снова сосредоточился на доме в ремесленном стиле через дорогу от того места, где он стоял.
Держа свой свет и разум подальше от Барьера, чтобы Охрана Семёрки не смогла его вырубить, он слегка сдвинулся вправо, чтобы лучше видеть из-за деревьев, где он стоял. Он оглядел протяжённость улицы в обе стороны, отметив, насколько тихо было даже на улице, идущей вдоль парка.
С другой стороны, сейчас полдень, и это жилой район.
Все были на работе.