Стрела познания. Набросок естественноисторической гносеологии

Мамардашвили Мераб Константинович

6. Дихотомия законов и начальных условий в содержании объективного знания, и как выглядит она в феноменологическом срезе знания о знании, в континууме «бытие-сознание»?

7. Наложение организованной машины на их изменения и гармонизацию (связности организации условий производства знания).

8. Действия мира на нас определять с самого начала в континууме «бытие-сознание». Не можем чисто и отдельно выделить ни то, ни другое.

9. Множество сознании в смысле топологии (а не эмпирической множественности). Пространственно временной синтез многообразия, его бытийная хронотопия.

10. «Невидимая» история как среда или протоплазма кристаллизации; следовательно, механизм содержания в точке. Но это именно история, то есть упорядочение ни содержательно, ни аналитично. Лемма к феноменологической теореме.

Короче, если все предшествующее можно резюмировать тезисом: ничто не ведет эволюцию извне, то нужно добавить, что нет и эволюционного вызревания состояния (наличного): а) мы в цепи превращений, а не вне (ср. § 78, 98, 106), б) порядок в мире — о чем знали уже Декарт, Витгенштейн и Гуссерль — не преддан (в феноменологическом

смысле). То есть порядок знания и понимания дискретен (по отношению к нашей попытке вывести его из мирового ряда или же из рефлексии). Дискретность (или дискретная выделенность) исторического индивида. Можно ввести лемму к феноменологической теореме (к тому, что упорядочение и не логическое и не содержательное): мы не можем предполагать, что знаем мир, который воздействует на субъекта, то есть знаем его помимо сообщаемого (самим же субъектом), мы в этом же ряду и не можем непрерывно восстановить (явление знания и наблюдения не только не определено полностью в момент явления, но и его определение не непрерывно; а когито такую непрерывность предполагает). Обратимость — необратимость.

§ 73. Развитие есть не то, что мы понимаем, а то, посредством чего мы понимаем (или: только развитием мы можем выявить то, что есть). А это значит проявление способа бытия (в отличие от небытия изменения). «Развитие» — человеческий термин. Третьи вещи являются особыми также и в смысле особого способа их схватывания: нечто мы усваиваем развитием, а не открытием и усвоением истины, и в этом смысле наше познавательное отношение к третьим вещам является особым, как и сами эти вещи. Глобальный со-бытийный континуум, глобальное пространство- время. Это космо- и микроанализ. Три взаимосвязанных условия специального континуума (событийно-бытийного) развития: 1) накопление «невидимых следствий», расшатывающих симметрии и ввергающих нас в непонятное абсолютное будущее — в силу множественной событийности того, что макровзгляду кажется одним событием, 2) факт нулевого высвобождения (соприкосновение с первичных хаосом), виртуальное априори и его генеративность, 3) сверхпространство для новых черт (вернее, эти обстоятельства требуют, для правил связности, изображения (монад или полей) через одно сверхполе пульсирующей, прерывчато-непрерывной сферы). «Вечно живое» — закон неслучания: события не случились, они длятся, со-бытийствут друг другу (то есть в этом смысле есть все, никогда не составляя законченного целого).

§ 74. Единица подхода — событие (вечно живое, небезразличное к тому, что было, и определяющее, что будет; тянущее за собой прошлое и предопределяющее будущее) волна распространения состояния (это формальная связность) естественные объекты (структуры), сверх — индивиды (имеющие форму-сущность и тело). (Они устроены определенным образом, и то, как они устроены, так они и развиваются.) Первая связность события (со-стояние) есть форма в смысле возможности следующей связности события — содержательной структуры (но это именно структура, а не предметное расположение содержаний).

Versus самому себе равный, единый, «высвечивающий» ум, в котором в определенной последовательности (фиксируемой по шкале абстрактного хронологического времени) выступали бы объекты, обсуждаемые, аргументируемые, критикуемые на основе некоторых «данных».

§ 75. Распространение состояния и вместе с ним генеративных условий смыслопорождения (незнания, к которым приложимы правила знания, то есть упорядоченности представлений); суть ведь порядка знания состоит в его способности порождать или потенциально в себе содержать другие упорядоченные и интеллигибельные состояния, вернее, объекты, которые интеллигибельно могут быть проведены в состояние (по определению: знание есть способ производства других знаний), принцип интеллигибельности новых связей.

§ 76. Из-за надстроенности (идеологичности) потеря объектами естественности, выплеск неконтролируемых сил и процессов (дающих, в частности, переносы из языка описания в язык-объект [41] ; можно контролировать эти переносы вопросом: а понял ли бы дикарь, о чем я спрашиваю его общество, культуру и сознание? — и не обманывает ли он меня сознательно — злобное коварство?). Невозможность определенных вопросов в силу операционно релятивистских критериев. Ср. рассуждение Вигнера о том, не подсовываются ли нам начальные условия.

41

Таким переносом является, в частности, представление «редукции волнового пакета» актом сознания.

Ограничение возможности наблюдателя быть субъектом (то есть автономным и конечным деятельным источником содержаний, что допускало бы перенос себя в любую точку поля наблюдения в качестве сознательного носителя происходящих там событий). Они были в одной цепи, а теперь — нет. Диаграмма события. Через состояния сознания, независимые от сознания (здесь сознание1 и сознание2 — в мета-смысле и в языке-объекте; неизбежная двойственность языка). Затем структуры и так далее. У сознания есть пространственно- временные состояния (вернее, состояния, являющиеся пространством-временем воспроизводства деятельности и мира). Поэтому должна быть приведенность в состояние. И поэтому же нельзя будет выстроить в один временной ряд. С одной стороны, отсутствие предопределения. С другой стороны, будут лишь гомотопные симметрии и гармонии пульсирующей сферы (с расходящимися в каждый данный момент подпространствами — то есть без абсолютной одновременности и без возможности развертки в каком-либо непрерывно-одном реальном пространстве, проявлением чего является не аддитивность, не транзитивность, не дистрибутивность и так далее), а не статичный, упорядоченный мир, расположенный в единой последовательной цепи. Versus самому себе равный, единый ум, в котором, как в прозрачной

нейтральной пустоте, выступали бы (по перемещению точки «настоящего момента») объекты, открываемые на основе определенных «данных».

§ 77. Система (множество) — > ее отображения (множество), являющиеся элементами самой же системы (в свою очередь производящими множества) и закодированные в индивидуумах рядом превращений (или трансформаций) [42] . Сама система реализуется с тем ее сознанием, которое имеется у составляющих ее элементов (каждый из которых внешней, или, что то же самое, она как целое является внешней действительностью по отношению к каждому и какими-то своими сторонами отраженно входит в их внутреннее). И эта реализация неотделима от этого сознания. Любая абстракция, которая постулирует внешнее в качестве определяющего (и тем самым задает его в независимом виде, известном помимо внутреннего каким-то образом) должна оставаться и работать в рамках этой неотделимости (неотделимости объектов от внешних условий их наблюдения или актуализации). Единая внутренняя (и меняющаяся) топология. Все это связано с не-непрерывностью сознательной фиксации и передачи наблюдения (то есть с невозможностью вычерпать деятельность непрерывно-одним движением при необратимости укладки, давшей это сознание, этот (априорно) интенди- руемый предмет). Для абсолютного наблюдателя время укладки теряется, выпадает. Топологически это — разрыв. Развертка не может быть произведена (то есть там точка, а не время) при единообразно и универсально фиксированном — наблюдательно и экспериментально — разграничении субъекта и объекта, ибо на деле вместе с условиями отражения, с «фактами» (рецептивно закрепляемыми и транслируемыми), содержательно принятыми решениями и выбранными операциями фиксируется и место наблюдателя, фиксируется «я» — фиксируется процессом распространения состояния (то есть переходов в него) в определенном выше смысле, «волны понимания» (чего-то определяемого по полю (конечно), а не в точке), условий генерации (а не отражения), имеющей прообразы («атомы»), которым я и приписываю черты протяжения. Вот этот процесс перехода и целостен, не делим неограниченно (фактически, квантована генерация или денатурализация, с ее «атомами» ума, квазичастицами, а дополнительно — свойства волны для «кванта действия» в терминах распространения усилия и напряжения). И нельзя развернуть этот процесс теми же актами, какими разворачивается (объективированное) содержание внележащего спектакля перед глазами этого «я». А с другой стороны, в спектакле зияющие иррациональные дыры — дыры «неестественного». Тем более, что собственная жизнь этих объектов (если они взяты феноменологически) однопорядкова с актами наблюдения (что и создает «ситуацию микромира», принципиально инородного макромиру). Действительно, язык событий и процессов отличен от языка предметов и их свойств (и логических свойств человека). Относительность versus абсолют (то есть само себе через себя понятное). Континуум для событий может быть составлен лишь из бытийных и сознательных определений вместе. Его «элемент» — 3.

42

Многосвязность в «малом». Гетерогенное «все во всем», вне классического разделения внешнего и внутреннего. Выделяемые здесь элементные объекты должны тогда рассматриваться как «третьи вещи». Гетерогенность: здесь все — и математика и семантика, и форма и интерпретация, и синтаксис и парадигматика, и абстракция и прагматика, и чувственность и значения (инкарнационная сила языка), и восприятие и аффект, и тело и душа, и разум и воображение, и теория и эмпирия (у них один источник), и понятие и эксперимент, и мысль и образ (образы, «несущие знание») (ср. § 53) и так далее. Конечно, в «живых вещах» (третьих) все это в терминах возможностей, поссибилий, а не актуально вещественно или идеал объектно (например, восприятие — являющееся одновременно возможным аффектом, эмоцией). Состояние есть состояние многих и многого.

§ 78. Органы-тела (и формы-сущности, интерпретируемые через них) живут в континууме бытие-сознание (универсуме деятельности), а не как натуральные свойства психофизического индивидуума, взятого независимо от деятельности и извне противопоставленного отражаемой природе, бытию. § 79. Лемма: мы не можем предполагать, что мы знаем мир, который воздействует на субъекта (то есть знаем его независимо от того, что он нам сам сообщает). И, соответственно. Вселенная, в которой нет следов всех событий (как бы «событий в себе»).

§ 80. Принцип неотделимости: наши научные суждения как такие «объекты», которые являются элементом ситуации, производящей нас самих в качестве имеющих эти суждения, мыслящих мыслимое в этих суждениях (то есть в качестве могущих промыслить это мыслимое), в качестве находящихся в состоянии созданной порождаемости, не отстраняемом от бытия в нем к психологическом представлению или «представлению» в гносеологическом смысле. Через первосвязности состояний события и могут быть помещены в континуум бытия-сознания, непрерывного воплощения [через «феноменальность», конечно, — «я могу» в момент времени в смысле конечной, растянутой одновременности, в мировую линию которой все помещено, со-стоит (вертикально и вечно), то есть возможный мир не в смысле всякой возможности, а в смысле мира «всякого этого могу», вечно живого могу «другое», бесконечно мало отличное от того же]. «Распространенная», растянутая очевидность («я» могу», «чувство уверенности, несомненности» в смысле определения живого — «я всегда могу другое»; см. §§ 44, 52), как состояние сознания, являющееся определенным пространством, вернее, пространственно-временное состояние самого континуума, бытия-сознания (просто до структур мы еще о бытии не можем говорить, а говорим лишь о «субъекте» как локусе возможных эмпирических субъектов, индивидов, то есть локализуем последних и их акты; все локализовано — в отличие от рефлексивного субъект-объектного пространства). Ср. § 86.