Стрела познания. Набросок естественноисторической гносеологии
Шрифт:
§ 65. Мы действуем, познавая, но лишь образ этой деятельности позволяет нам извлечь информацию из произведенного действиями — так же как мы считаем, а сосчитать мы можем, только имея образ времени (времяоператор, хронон). Отсюда (рефлексивная) однопространственность и принадлежность одному времени — вхождение, тогда эта информация. Например, не реальное число, а оператор. Ср. пифагорейскую единицу. То есть образ времени сам есть время (в смысле времени состояния, а не умственного рассудочного построения или времени как последовательности).
Мы видим вещи (в смысле «понимаем как…») в своем пространстве и времени, то есть в пространстве и времени нашей первичной символической сознательной жизни.
§ 67. Хронотоп, то есть связь времени с пространством, его превращения в пространство и наоборот, подчинены определенным ограничениям: 1) вносятся мнимости, мнимые значения, 2) связь не универсальна, то есть мнимости имеют интерпретацию только для одного пространства. Следовательно, расцепление объекта и модели (человеческой) в пространстве-времени (всегда каком-нибудь).
§ 68. Орган зрения не есть глаз, а чувственная ткань, простирающаяся в мир вне отграниченной, видимой дискретной формы тела индивида. Но это именно «проработка», а не детерминизм: нет вынуждения к человеческому, нужен всегда дополнительный принцип «поддерживающего воплощения» (для которого нет наглядной механической модели). В проработке сознанием психики (и материи) и образуются органы, образуются квазивещественной укладкой, инскрипцией понятий и значений (живущих теперь своей собственной, неконцептуализируемой жизнью) и не существуют вне «проработочной»
§ 69. Как ни парадоксально, без допущения, что человек всегда логичен и всегда мыслит точно, мы не можем рационально понять историю. Для теоретической истории не существует глупости, ошибок или заблуждений (как инстанций объяснения) — так же как доказанное знание есть знание и существует независимо.
§ 70. Предоставленное самому себе, игре вероятностных механизмов (флуктуации и пр.), свободное действие не происходит (ничто предоставленное самому себе не ведет себя свободно, то есть ему не вырваться из инерции естественного, «заведенного» и тем непрерывного хода вещей с его накоплением невидимых следствий). Ему нет места, поток механистически непрерывен и в нем нет «причины» (в смысле лейбницевского основания) что-либо делать иначе, выпадать и вырываться из непрерывного действия (антиномии которого, кстати, прекрасно показаны Кантом применительно к естественно-причинной картине мира; несколько другой аспект выявили древние индусы в связи с проблемами личностного спасения и реализации тотальности сознательной жизни; впрочем, в античной греческой традиции было и последнее). Нужна сильная или сильно структурированная машина (машина преобразований или преобразовательная машина), самим свободным действием подставляемая под себя, чтобы энергия флуктуаций, громадного числа единичных разнородных мысленных актов (эта брешь детерминистического мира) становилась энергией, питателем свободного действия. К тому же, с точки зрения содержания возможного свободного изменения, течение абстрактного времени, как видно был еще Декарту, никак не связано, не содержит никакого синтеза: ни один последующий его момент в этом плане (хотя само время плотно и непрерывно) не вытекает ни из одного предшествующего [40] , то есть полное отсутствие индивидуальной определенности (ср. в квантовой физике о нарушении в энергетических взаимодействиях эквивалентности ситуаций со временем, если эволюция во времени будет определяться в теории не преобразуемыми волновыми уравнениями). Поэтому речь об амплифицирующей или усилительной машине, «машине времени», «ноогенной машине»41. Тогда можно говорить о свободном действии как особой форме активности, принципиально выделенной, как я говорил, и наличной в мире в связи с существованием в нем сознательных существ, способных на опыте учиться и развиваться посредством этого, то есть превращать и размножать себя во множество других, подобных себе существ.
40
Поэтому речь и должна идти о синтезе времени: направленного порядка нет ни в естественно становящемся ряду показаний аппаратов отражения (ведь наблюдения осуществляются последовательно или в последовательности) — последний размывается временем и в нем повторяется ошибка, забвение, не видение, а если есть и мы его наблюдаем осмысленно и согласованно в разное время и у разных субъектов, то это значит предположить уже наличной воспроизводящуюся экспериментальную ситуацию, а она как раз еще должна быть введена (и когда будет введена, процесс нельзя будет обратить), — ни в последующих «чистых» соображениях, выводах, сравнениях, сопоставлениях, дискурсиях, осуществляемых мыслью под черепной коробкой, ибо как нам хотеть мысль и потому ее иметь?! — процесс может остановиться и прекратиться вовсе на любом месте до конечного состояния; не время его связывает и не какая-нибудь реальная связь в вещах- предметах мысли (она ведь должна установиться «один раз и только один раз» как раз в этом процессе), а транснатуральная сфера сознания, сознание, синтез времени, беспредметное сознание возможности нас самих в качестве знающих и понимающих то или другое). Элементы многообразия (соответствующие определенным жизненным мгновениям), без необратимого соединения которых нет никакого учения на опыте, временем, наоборот, разобщены. А когда вновь соединены, то имеем двуединство или двумирность, состояние двойного бытия, ум на грани двух миров («на пороге как бы двойного бытия» у Тютчева). Но за определенными пределами накопление таких преобразований (важнейшие из них ведь являются символизирующими!) развязывает деструктивные силы (через которые природа как бы показывает разницу между собой и нашими символизациями).
§ 70а. Напряжение (трансцендирующее) — время (синтез времени; он внесение вечности во временное, но вечности динамической, на напряжение держащейся). Напряжение — > историческая сфера или сфера исторического как порождаемая среда выражения и жизни этого напряжения, как бытие усилия в смысле Канта (что, кстати, = «религиозному» происхождению истории). Специфическая активность как признак мыслительной жизни (отличающий производимое жизнью от мертвой природы, не жизни). Синтез и история как его среда («божественная протоплазма» синтеза). Здесь мы должны найти экстенсивное (конечное) выражение для «действенностей», для качественной субъективности, интенсивностей, бесконечных, если их брать в качестве субстанциональных мировых точек (а не математически безобъемных, какими они предстают на гиперплоскости 3-х прилеганий, — в этом смысле круг замкнулся: мы вернулись к той проблеме, которую наука нового времени, в полемике со средневековым аристотелизмом, решала применительно к изучению физических тел, только теперь все это применительно к анализу сознательных явлений, вернее, логическому пространству совместного рассмотрения и физических и сознательных явлений). Напряжение — это жизнь в мире потенций, а не актуалий, и поэтому всегда возможность чего-то иного, непредсказуемого, бесконечного в этом смысле слова. [Но (ср. § 106) у меня «действенности» как раз конечны, растянуты по пространству и t области; бесконечность есть лишь отсутствие внешнего (и внутреннего) авторитета и источника]. В мире потенций, то есть в мире полного действия или через него, соединены все миры. История, ее поток рождаются самим поиском истины, то есть являются ее множественной растяжкой, стоянием одного (лишь в этом смысле нельзя в одну и ту же реку ступить дважды: если свободен и полон в А, то всегда будет другое. Б; если что-то действительно говорится, то в принципе нельзя сказать одно и то же). Но здесь нет времени, оно против потока реки. Так сказать, вечная молодость. Вот и непрерывность появилась: одно неотличимо от другого, старое — от нового, между ними нет времени. То есть не можем расчленять по времени, линейно увязывая моменты с последовательностью реального протяжения. Если я абсолютно понял сказанное Гераклитом (или Ньютоном), то, будучи другим, оно неотличимо от него самого (непрерывно и вечно) — время гомогенно плотно и его нельзя воспринять. И оно же (то есть говоримое в свободе, в предельной полноте действия) прерывно — в силу «конечного врастания», в силу того, что для того, чтобы это было, надо «запрокинуться назад» и дать породить себя впереди (то есть совершенно особого распределения прошлого, настоящего и будущего), поскольку мы свободны лишь в смысле акта создания акта мысли и последний, следовательно, не определен и не подразделим до конца. Тогда можно получить пульсирующую сферу, континуум бытия-сознания.
§ 71.
§ 72. Но вернемся к сопротивлению (и флуктуациям). Создание экспериментальной, испытующей макроструктуры, усиливающей его, — это может быть как самоусилением, таким и усилением другим со стороны; во всех случаях две разные природы, новый принцип, то есть в машине времени что-то должно быть другой природы, чем реплицируемые ею (уже на ее собственных бесконечных основаниях) вещи. Внесение избыточности или же экспериментальная динамизация, осуществляемая живыми, сознающими существами. Условие перехода к новому порядку, интегрирующему большее число фактов и тому подобное, то есть развитие. Асимптотически исчезающие флуктуации ведут к радикально новым чертам (порядок из амплификации беспорядка), новым структурам и симметриям (с нарушениями на предшествующем уровне — например, симметрии между поступлением информации и ее извлечением, симметрии «я», времени и тому подобное). Последние могут быть инкорпорированы лишь через сферу (то есть через сверхпространство по отношению к символическим эстезисным пространственновременным протяжениям). То есть факт развития требует этого понятия или постулата (динамическое условие, в отличие от превращенности и кинематического формализма, лежит в интенсивности в указанном выше смысле, в сцеплениях и кристаллизациях, в накоплении и работе невидимых следствий и борьбе с ними усилием полного действия, верхушка волны которого и несет на себе «существование» вещей, их дление в воспроизводстве). Вселенная пульсирует, там, где макровзгляд видит пребывание, на деле пульсация. Основания (свободного действия, свободного явления) должны быть бесконечными. Но подставляются они на место натуральных всегда конечным образом.
§ 72а. Есть принципиальный разброс явлений (индивидуальное). Но невозможность контролируемо представлять изменения условий повторяющихся массовых явлений (результатом каковой и является их статистика) имеет не гносеологический лишь смысл, но и онтологический, касается элементарных процессов, индивидуальных явлений (физика показала, что последнее имеет смысл, лишь если термин «явление» означает «нечто + способ извлечения информации о нем», то есть относится ко всему целому ситуации наблюдения). Это ясно из постулата понятности в пункте 4 «Трактата». Хотя мы ничего не может сделать здесь такого, чтобы нечто обязательно подумалось там, и, по определению, производителен лишь труда производства силы — в одной экземпляре (готовое мы лишь усваиваем, а не производим); не задается ли исторический индивид тем, что на изменения условий накладывается избыточность и пароксималь- ность в интервале отсроченного действия — как бы контролируя неравное равнодобавленным?). Хотя невероятно, чтобы это подумалось (при вынуждениях инерции, дискретности времени, хаосе субъективности и индивидов), тем не менее думается и зачинает все более вероятные состояния порядка (что прямо обратно росту энтропии). И статистикой закона больших чисел описать этого нельзя. Необъяснимая устойчивость: столь сложно организованное и при этом устойчиво воспроизводящееся явление-многообразие не может производиться случаем и селекцией в слепом разбросе. Необъяснимы как устойчивость, так и множественное строение устойчивого. Если не придерживаться, конечно, чисто менталистского взгляда, предполагающего неуловимые акты «нормального восприятия», чистой мысли, обучающейся подчинением себя усваиваемым извне идеальным значениям, сущностям, нормам и ценностям. К тому же, нет основания или причины для свободного действия и случайно само собой оно произойти не может (ср. § 70, 94): в том смысле, что инертный ход вещей в себе вполне основан и не содержит причины, чтобы было иначе (в том числе и неизвестной причины). Случайно, «само собой» произойдет как раз не свободное явление, закон больших чисел будет производить явления внутри одного класса. Следовательно, за появлением индивидуальных явлений не может стоять машина, бросающая кости. Вероятность равна нулю, и тем не менее все более вероятные состояния (в силу этого же постулата понятности). Познание, то есть появление индивидуальных явлений (каковы, безусловно, познавательные акты и содержания), не может быть продуктом игры в кости. Напрашивается представление, что для того, чтобы случайные процессы могли производить законы, чтобы хаотически и в не выводимой связи появляющиеся индивидуальные построения или конфигурации мысли могли содержать упорядочения (довольно жесткие!) в объективизируемом ряду, должны быть все- таки какие-то направляющие или канализирующие траектории, «самосогласованные пучки» действия (стоит еще раз вдуматься в невероятность согласованности и устойчивости такого чудовищного множества разнородных актов). Нас ждут структуры (в точке, где мы воспринимаем и оцениваем, выбираем и решаем), которые нас «учат», «подсказывают» («природа» как guide). А не чистая статистика и слепой разброс, подвергающийся селекции или перебору. Их действие за нашей спиной, вернее, из-за спины вперед, в так видимое, выбираемое, решаемое, и есть естественное действие. Пространство — потенциалы порождения, генерационные потенциалы и функционалы (вернее, различительное расположение потенциалов). Быть в пространстве (я в этом пространстве, он не в этом пространстве…) = понимать, ибо пространство — условие всякого понимания. Всегда уже расчлененная понятность. Но двойственность в самом сердце сознания (янус-факт или янус- онтология?). Состояния сознания, независимые от сознания, и поэтому описуемые объективно. Качественно различные «действенности» как субстанциональные мировые точки. Таким образом, речь идет о творимом — с предпосылаемой топологией (метрика потом). Это теория одного творящего акта, одного события, события. Вся проблема в том, чтобы показать топологию (вернее, хронотопию) в «порядке порядков», в «законе законов».
Ряд нитей, какие нужно было бы тянуть:
1. «Данность» не есть первично ясное понятие описания работы ума или его истории. Она лишь сторона исторического индивида или «размазана» по нему.
2. Генерированность (а извне — неконструированность или абстрактные эмпирические свойства и предметы); поскольку факты — это янус-факты на границе соизмеримого, а разница представлена в фактах мнимостью, символической «понима- тельной материей».
3. Исторический индивид — физические и сознательные явления (вьщеленность этого как принципа и различения). Наличие «внутреннего» (внутренних продуктов, «собственного» пространства и времени), экранированного по отношению ко всему остальному миру. Таких состояний нет в числе или среди физических действий.
4. Космизм.
5. Внешнее и внутреннее (в смысле отношения к видимому в стороннем или вселенском наблюдении): внешняя непонятность, «космическая чудесность» продуктов, наблюдение поведения с видимыми, слышимыми и так далее знаками-вещами ничего не дает, можно знать словарь и не знать мир, надо с чем-то другим, ухватывающим внутренние продукты, научиться обращаться так же объективно, то есть не обращаясь к неконтролируемым допущениям механизмов, полагаемых в тайниках индивидуального сознания и даже самым индивидом неконтролируемых в его «чувстве сознания»; какой-то иной перевод внутреннего во внешнее с учетом сдвига и топоса.