Стрельба по бегущему оленю
Шрифт:
Так. Савостьянов дерзнул. Тем хуже для него. Вот только вспомнить бы, что мне примерещилось там, во время «беседы-допроса»! Ах, как надо бы вспомнить! Только где уж тут! Витя передал из совхоза, что Химик засобирался в город. Предупредил директора, что не сможет быть на собрании. Соседку попросил присмотреть за женой, пока будет ездить. Назад обещался к вечеру.
Павел посмотрел на часы. Было без десяти пять. В 17.00 из совхоза отправляется рейсовый автобус в Н.
— Я —
— Я — Второй. На месте. Готов.
— Третий готов.
— Четвертый готов.
Водитель не догадался поставить машину в тень, и вот теперь Павел задыхался от жары.
— …Стоит на остановке. Автобус на заправке. Важная деталь: грызет семечки.
— Я — Четвертый, интересуюсь, правда ли, что у Паши, говорят, нашли рак?
— Четвертый, ты — дурак! Кто сказал?
— Ты сбрендил, что ли, Четвертый? Я его вчера видел.
Павел взял связь на себя:
— Я Павел Первый. Внимание всем постам. Слухи о моей смерти, как говорил Марк Твен, несколько преувеличены. Можете работать спокойно, не отвлекаясь скорбными мыслями.
— Я — Второй. Ура!
— Я — Третий. Ура.
— Я — Четвертый. Гип-гип-ура!
— Я — на пульте. Растроган.
— Я — Второй. Автобус на стоянке. Химик сел. Второе кресло у окна, справа по ходу. Соседнее место свободно. Витя Макеев, загримированный под молодого человека, сидит сзади. Ковыряет в ухе. Наверно, передатчик сломался.
Внимание! Всем! Поехали…
Химика «повели».
— Я — Второй. Проследовали мимо населенного пункта Варваринский. Контактов нет.
…Приближаемся к «полям орошения». Не могу не отметить дивного аромата, разлитого в воздухе.
Стоп! Какая неожиданность. На остановке стоит Миша Поливанов и, что характерно, садится в тот же автобус.
Внимание! Интервью с нашим прославленным сотрудником, милейшей Альфой Центаврой. Говорите.
— Никаких контактов. Полдороги место рядом с ним вообще пустовало. Потом села тетка из соцгородка, я ее знаю. Мне показалось, что Химик волнуется.
Павел не выдержал и стянул с себя рубаху — казалось, что под машиной разведен костер.
— Третий! Можешь переходить на другое место.
— Четвертый, меняйся со Вторым. Начинается город. Всем внимание!
— Я — Третий. На месте.
— Я — Четвертый. Следую за автобусом.
— Я — Второй. Передал Четвертому. Следую на свой шесток.
— Я — Четвертый. Контактов нет.
— Второй прибыл на точку рандеву.
— Третий! Перебирайся на новое место.
— Я — Четвертый. Внимание! Химик вышел на остановке «Гастроном». Угол Чехова и Садовой. Идет в сторону центра.
— Второй! Быстро к парку.
— Третий! Перекрой Садовую от железнодорожной больницы.
— Я — Четвертый. Макеев говорит. Наблюдения не замечает, ведет себя спокойно,
Но Павел Николаевич и сам уже догадался.
— Второй и Третий! Быстро во двор за гастрономом. Там барак номер 24-а, во дворе — детская площадка. Кажется, он направляется туда.
— Четвертый! Витя! Успеешь опередить? Заскочи прежде него в коридор. Второй и Третий! Оставайтесь снаружи.
Павел отчетливо видел в воображении, как стягивается вокруг Химика невидимое кольцо наблюдателей, становится все уже и уже, и центр, вокруг которого сомкнулось кольцо, — все тот же злополучный барак, Красногвардейская, 24-а.
— Нич-чего не понимаю… — пробормотал он.
— Я — Четвертый. Макеев побежал дворами. Химик на левой стороне. Идет навстречу мне. Контактов нет. Миша следует за ним. Внимание! Он сворачивает во двор. Красногвардейская, 24-а, Меняю Мишу. Конец связи.
— Я — Четвертый. Провел от угла Чехова до Красногвардейской, 24-а. Никаких контактов. Наблюдения не замечает.
Но Павел уже не слушал его.
— Быстро! — сказал он водителю. — Красногвардейская, 24-а.
Он еще толком не знал, что будет сейчас делать, и что означает эта странная связь между Химиком и бараком, где убили Мартынову, но он чувствовал, что ему нужно быть сейчас там.
Машина воодушевленно взвыла форсированным мотором. Присела и рванулась. Павла заколотила веселая и злая лихорадка. Он чувствовал близкую развязку.
Второй и Третий сидели под грибочком на детской площадке. Перед ними на расстеленной газете лежали огурцы, сырок, хлеб. На земле стояла бутыль с вермутом.
— Приятного аппетита, — сказал Павел.
— Спасибо, — чинно ответил Второй с набитым ртом. — Они там. Он — в комнате номер шесть. Витя и Саша — снаружи.
— Давно?
— Три минуты от силы.
Павел побежал.
Он бы не мог объяснить внятно, почему он поступает сейчас именно так, а не иначе. «По наитию дуй до берега. Ищешь Индию — найдешь Америку…»
Быстро распахнул дверь шестой комнаты.
Химик сидел на корточках, спиной к нему, и шарил в подпечке.
— Не двигаться! Вы арестованы! — ликующим голосом крикнул Павел.
Узкая стариковская спина Химика окаменела. Потом вдруг стала мелко вздрагивать.
Химик обреченно уронил голову в колени — заплакал. Ему, видимо, было страшно повернуться.
Павел глядел пораженно. Не на Химика — на маленький пакет, завернутый в целофан. Пакет лежал на полу, рядом с печкой.
Теперь он вспомнил, что мимолетным подозрением осенило его давеча, в кабинете Савастьянова. Именно эти пакетики в несгораемом шкафу завотделом. Почему именно они насторожили его тогда? Он и сам не знал. Он и в глаза их раньше не видел.