Стрельба по бегущему оленю
Шрифт:
Не верилось, что жарко. Склоны балки густо заросли кустарником и деревцами, ветви чуть ли не сплетались между собой, и полумрак царил здесь и прохлада, даже в тридцатиградусную жару.
Шум и крики приблизились. Они слышались уже за самым поворотом оврага. Андрей инстинктивно напрягся, ожидая появления зверя и напрочь забыв о том, что ему нужно быть к чему-то внимательным. Приблизил приклад к плечевой впадине, чтобы можно было стрелять сразу же, навскидку, когда появится цель — но стволы были еще обращены
Вот-вот должны были показаться загонщики. И за мгновение, казалось, до этого что-то длинное, грациозное, желтоватое на цвет стремительно пересекло пространство оврага поперек и стало неправдоподобно быстро исчезать в кустах еще взбираясь наверх.
Андрей вскинул ружье, направляя его в ту точку, где олень должен был показаться, и вдруг услышал азартный, ему даже показалось, счастливый голос Павла, который кричал:
— Андрюша! Вот он! Видишь? Вот он! — кричал он не об олене!
Боголюбов резко повернулся, коротко увидел Павла, бегущего к старым деревьям и показывающего всем своим движением вниз, где открыто, на берегу ручья, стоял Савостьянов и спокойно целился в бегущего Павла.
Андрей оторопел.
Павел бежал как-то очень устало по откосу оврага вверх и наискось, держа ружье в руке и словно бы с любопытством поглядывал на Савостьянова, который, твердо расставив ноги, спокойно ловил его на мушку своего «Зауэра».
Боголюбова вдруг прорвало.
— Ложись! — заорал он. — Павел, ложись!
Потом ему было удивительно, почему он сразу понял, что происходящее перед его глазами — всерьез, почему он вдруг понял, что бессмысленно кричать что-то Савостьянову. Перед ним вдруг обнажилось ясно и четко: один человек хочет убить другого человека.
— Ложись, Паша! Ложись!! — закричал он снова, глядя уже не на Павла, а на Савостьянова, который (Андрей вдруг почувствовал это) начал нажимать курок.
Грохнул выстрел. Первый выстрел за этот день. И тотчас же на том гребне балки, куда убегал олень, ударили еще два выстрела.
Андрей оглянулся на Павла и увидел с ликованием, что тот продолжает бежать — все так же небыстро и словно бы устало.
Андрей снова обратился к Савостьянову, и в это же мгновение тот выстрелил еще раз.
Павел упал.
Боголюбов заметил последнюю фазу его падения — когда Павел, скрючившись, заваливался с четверенек набок.
Андрей в ужасе бросился к нему. Пробежав несколько шагов, он глянул вниз, на берег ручья, и увидел, как воровски скрывается в кустарнике Савостьянов. Бешеная бессильная злоба охватила Андрея: этот подонок, этот убийца убегал!
И тут случилось с Боголюбовым вот что… Боголюбов остановился вдруг, спокойно, холодно и четко вскинул ружье, дождался, когда в просвете между кустами появится голубая рубашка Савостьянова, и, ничего
Голубая рубашка замерла и стала медленно сползать вниз по склону оврага. Андрей подождал, пока она замрет, и только после этого опустил стволы. Вновь побежал к Павлу.
Тот лежал на боку, телом своим придавив ружье, и устало, надсадно хрипел. Левое плечо его было окровавлено. Оно представляло собой жуткое месиво из кусков кожи, мяса, ткани рубашки — и все это било обильной, густой, алой кровью, сквозь которую то появлялась, то исчезала сахарная белизна кости, чуть розоватая белизна.
Потом Андрей еще многому удивлялся. Удивлялся тому, как это он додумался начать стрелять в воздух, чтобы привлечь внимание. Удивлялся и тем медицинским познаниям, которые вдруг у него появились: он сумел перевязать столь жестокую рану, и перевязать неплохо. Удивлялся спокойствию, с каким он все это проделывал.
С той стороны оврага, от ручья, раздались крики.
— Сюда! Скорей поднимайтесь сюда! — заорал Боголюбов, таким, видимо, тревожным голосом, что те, не переспрашивая, бросились к нему.
Караулов, увидев, что Павел лежит, первым делом крикнул:
— Это ты его?
— Болван! — обиделся Боголюбов. — Это Савостьянов стрелял.
— Сашка? — недоверчиво оглянулся на него Караулов, стоя пород Павлом на коленях. Он зачем-то слушал сердце раненого, хотя хриплое дыхание Павла было слышно в пяти шагах.
— Оттуда. С берега ручья, — сказал Боголюбов. — Павел бежал от дерева сюда. Савостьянов стоял на берегу и целился в Павла, я все это видел. Он сделал два выстрела. Первый раз промахнулся, вторым — попал. Я видел это.
Все стояли вокруг и с ужасом внимали. Лишь Караулов, стоя на коленях, задумчиво глядел вдаль, принимая решение. Да Таня, не слушая Андрея, подошла к Павлу, склонилась над ним и стала вытирать с лица его грязный пот.
Наконец, Караулов все продумал.
— Жора! Иди вместе с ним. Пусть он покажет место, откуда якобы стрелял Савостьянов. Ищи гильзы. А мы пока попробуем перенести Павла Николаевича.
— Может быть, сюда можно машину подогнать? — спросил Андрей и посмотрел на Жорика. Тот покрутил головой.
— Тогда давайте скорее, — заторопил всех Боголюбов и начал спускаться вниз.
— Не спускай с него глаз! — крикнул мудрый Караулов.
Гильзы они нашли сразу. Бегом догнали несущих Павла и вручили их Караулову. Тот сунул гильзы в карман и дал новое распоряжение.
— Попробуйте догнать этого гада! Далеко он не мог уйти. В случае сопротивления стреляйте!
— Так я же уже стрелял в него. Он должен лежать где-то вон там… — Андрей указал.