Стрелки Аустерлица
Шрифт:
— Отведите этого француза в темноту рудника и привяжите там.
Когда его уводили, я сказал вслед по-французски:
— Когда вас в кромешной тьме начнут кусать крысы, вы сами запроситесь сюда, чтобы рассказать нам, о чем просим. А если все-таки вам не захочется отвечать на мои вопросы, то на рассвете вас придется расстрелять.
Глава 17
— Мне кажется, что напрасно вы отпустили этого француза, князь. Я понимаю, что вы руководствуетесь идеалами благородства, но, в этом случае, рыцарское отношение к противнику лишь сковывает нас. Надо было его пытать, пока не заговорит. А так получается, что ваши разведчики зря его тащили сюда, — посетовал австрийский майор.
На это я возразил:
— Все
Тут и Дорохов, отхлебнув глинтвейн из кружки, высказался неожиданным образом:
— Простите мне мою дерзость, ротмистр, но я не согласен насчет ночной атаки. Как раз ночную атаку французы и не ожидают. Я даже уверен, что мы можем успешно атаковать. Более того, нам предоставляется хороший шанс застать противника врасплох.
— На чем же основана ваша уверенность, поручик? — спросил я.
И Дорохов объяснил:
— Проводник по имени Ян показал нам одну тропу, которая ведет отсюда через распадок в обход монастыря. Эта тропа уходит от нашего лагеря по дуге, если смотреть по карте. Чтобы попасть на нее, мы сначала прошли по дороге не в сторону монастыря, а в противоположную, свернув на юг. Тропа огибает соседний холм и выходит в скалах к берегу речки, которая протекает за монастырем. Выход с тропы скрывает обрыв, потому французы ее еще не заметили. В той стороне их пока нет. Егеря, похоже, еще не успели тщательно изучить всю прилегающую местность. Именно по этой тропинке мы без труда вышли к французам в тыл, где и взяли пленника. С той стороны у них мало караулов. И, если бы со мной пошло достаточно стрелков, мы могли неожиданно обрушиться на штаб французов. Их штабные палатки мы видели посередине монастырского двора. Там горят костры. И потому в ночи видно хорошо. Они стоят почти что на открытом месте, поскольку стены монастыря с той стороны почти полностью разобраны. Ян сказал, что местные крестьяне много лет воровали камень оттуда для своих построек и даже продавали его в соседний Здешов. Этот монастырь еще более легкая цель для штурма, чем замок Гельф. Получается, что в монастыре не осталось защитных стен, нет ни ворот, ни дверей. Все разворовано за столетия. Как сказал мне Ян, большинство здешних крестьян до сих пор считают место проклятым, но выносить оттуда строительные материалы некоторые из местных жителей все-таки не гнушаются.
— Хм, а я собирался держать там оборону, — пробормотал майор.
— Говорю вам совершенно точно, что для круговой обороны развалины монастыря непригодны. Оттуда можно только контролировать перекресток на дороге, который находится напротив уцелевшего фасада монастыря. Но, никакой серьезный штурм выдержать в подобной крепости, лишенной задней стены, просто невозможно. Там и боковые стены в плохом состоянии, а задняя сторона и вовсе разобрана. И, если мы прямо сейчас решимся атаковать, воспользовавшись обходной тропой, которая выходит из распадка за монастырем, то сможем добиться успеха. Этот вывод напрашивается, как результат моей разведки. Потому я считаю, что нужно решиться нанести удар первыми, — настаивал Федор.
И, здравый смысл в его словах, определенно, имелся. Но, чтобы принять решение об атаке неприятеля, мне необходимо было знать, хотя бы, численность неприятеля.
— Пленный все же сказал нам кое-что интересное. Например, что служит в полку конных егерей. А вы не заметили, поручик, сколько в монастыре французов? Неужели целый полк? — спросил я.
— Не знаю, весь полк стоит в монастыре, или только часть, во всяком случае, если судить по числу лошадей, которых мы видели стреноженными возле монастырских стен, то у французов там не больше двух эскадронов, — ответил Дорохов.
— Вы провели разведку весьма результативно, молодой человек, — похвалил
— Но, ваше предложение с ночной атакой слишком дерзкое. Такая атака очень рискованная.
— А что вы предлагаете? Сидеть в обороне и ждать, когда французские егеря изучат местность, подберутся вплотную с разных сторон и перещелкают наши посты снаружи рудника, как куропаток, а потом запрут нас наглухо в этом подземелье? — спросил поручик, добавив:
— Некоторые из их егерей, между прочим, вооружены новенькими штуцерами, которые бьют точнее наших ружей и дальше в два раза. Мы, когда пленного брали, двух других на их посту взяли в ножи. Так вот, у одного из них, который был унтером, вместо обычного егерского карабина, укороченного ружья AN-IX, оказался новенький швейцарский штуцер. Если таких стрелков у них достаточно, то лишь внезапность может спасти нас.
— Надеюсь, что этот штуцер вы прихватили с собой? — поинтересовался я.
Дорохов кивнул, проговорив:
— Точно так, ротмистр. Зачем же добру пропадать? Я отдал штуцер своему Тимохе. Он заслужил трофей, потому что стреляет прекрасно. Лесничим его дед был, вот и научил внука всем премудростям охоты с малолетства. Он у меня ни одному французскому егерю в навыках не уступит. Хороший солдат, совсем не дурак, хоть и в деревне вырос.
Тут вмешался майор:
— Поздравляю! Вы убили застрельщика. Только самым метким стрелкам во французской армии выдают Stutzen. Говорят, что Наполеон не любит подобное оружие из-за слишком долгого заряжания. У него терпения не хватает аккуратно заколачивать пулю в ствол с винтовой нарезкой. Да и пуля там легче обычной. Между прочим, у нас, в армии Австрии, этих «штуценов» используется даже побольше, чем у французов. У моих унтеров они тоже есть.
Я же, обдумав предложение Дорохова, решился его поддержать, сказав:
— Тогда готовьтесь к атаке, поручик.
Федор как раз доел ужин. Услышав от меня одобрение своего плана, он обрадовался и приободрился, сразу же вскочив, чтобы побыстрее начать подготовку к атаке. Но, я остановил его:
— Постойте, поручик. Нужно уточнить некоторые детали. Насколько широка та тропа, по которой вы подобрались к монастырю?
Он ответил:
— Пройдут до трех человек в ряд плечом к плечу.
— А лошади пройдут? — спросил я.
Он кивнул:
— Да, но только по одной друг за другом.
— А скажите-ка еще вот что. Нет ли рва или какого-нибудь иного препятствия перед монастырем? — уточнил я.
Федор, поняв к чему я клоню, сказал:
— Нет, там сзади монастыря открытое и ровное каменистое место. Если вы, ротмистр, изволите атаковать кавалерией, то сейчас это еще вполне можно сделать. Монастырь и пространство, прилегающее к нему, достаточно освещены кострами вражеского бивака. Путь для удара нашей кавалерии с тыла свободен, а тот караул, который мы с разведчиками уничтожили, сменил предыдущий за несколько минут перед этим. Мы это наблюдали из засады. Потому караульных этого направления французы не успеют хватиться и поднять тревогу, если мы прямо сейчас станем действовать быстро. Они не ожидают нападения. Потому я и говорю, что наш успех кроется в быстроте. Нельзя мешкать.
Я проговорил:
— Вот только, нужно сначала лошадей провести так, чтобы французы их не заметили на подходе, и мы смогли бы накопить силы перед ударом. Сможете, поручик?
— Постараюсь. Там тропа заканчивается достаточно широкой каменной площадкой, прикрытой скалой от взглядов со стороны монастыря, — сказал Дорохов, тыкнув пальцем в достаточно подробную карту, оказавшуюся у австрийского майора и разложенную на нашем импровизированном штабном столе.
Я подвел итог:
— Тогда предлагаю атаковать лагерь французов в ночи всей нашей кавалерией. Возьмите под свое командование взвод драгун и усильте конным отделением Степана Коротаева, а также своими конными разведчиками. Все вместе вы почти полуэскадрон. А это немалая сила, должно вполне хватить для разгрома французского бивуака, тем более, если учитывать, что на нашей стороне будет внезапность. Главное, — эту внезапность не растерять. Надеюсь, что справитесь. Идите, выполняйте, поручик.