Стрелки Аустерлица
Шрифт:
— Значит, вы видели восемь французов? Так, поручик? — наконец-то переспросил я после паузы, приняв решение.
— Точно так, ротмистр, — кивнул Дорохов.
— Но, возможно, что в деревне стоят и другие. А потому возьмите для усиления отделение Коротаева и проведите более тщательную разведку. Если французов там всего лишь восемь, то постарайтесь перехватить и уничтожить. Если же их там много, то действуйте осторожно. В бой не вступайте. Но, в любом случае, постарайтесь взять хотя бы одного в плен для допроса. Необходимо полностью выяснить дислокацию противника прежде, чем отряд продолжит движение, — распорядился я. И тут же выкрикнул команду вахмистру Ширяеву,
Глава 2
Повинуясь командам унтеров, военный отряд остановился. И обоз, который тащился по дороге за ним, тоже встал. Я же проехал на коне назад, вдоль всей походной колонны, осматривая бойцов и принимая рапорты от унтер-офицеров о том, все ли в порядке. Убедившись, что никаких проблем, действительно, не возникло, я объявил привал возле ручейка, текущего под небольшим старинным каменным мостиком. Надо было дожидаться, когда Федор Дорохов, который ускакал вперед, прихватив с собой ради усиления еще и Степана Коротаева с его отделением всадников, пришлет гонца с докладом о новых результатах разведки.
И я не знал, сколько это займет времени. Но, продолжать движение вперед, если деревня впереди занята большими силами неприятеля, было нецелесообразно. До выяснения обстановки нам оставалось лишь терпеливо ждать. По-прежнему сидя в седле, я наблюдал за тем, как унтер-офицеры выставляют караулы. А те бойцы, которым командиры объявили отдых, слезали с коней и вели их к ручью на водопой.
Из брички, ехавшей позади всадников, но впереди всей обозной процессии, быстро выбрались две молодые женщины в шубах. Первой из экипажа вышла служанка, молоденькая брюнетка приятной наружности в шубке попроще, видавшей виды и местами облезлой. Она протянула руку, помогая спуститься девушке постарше, блондинке с золотистыми локонами длинных волос, одетой в роскошную шубу из черного меха.
Голубые глаза этой красавицы с правильными и утонченными чертами аристократического лица смотрели на мир свысока. А вздернутый носик и гордо приподнятый подбородок придавали женщине такой надменный вид, словно все вокруг задолжали ей немало денег. Эту чванливую молодую даму звали Иржина Краваржи. И носила она титул баронессы фон Шварценберг, доставшийся ей от покойного мужа.
Но, в сущности, сейчас Иржина со своей служанкой, как и знатные родственницы баронессы, устроившиеся внутри наших обозных фургонов и сопровождаемые слугами, были простыми беженками. Тем не менее, это обстоятельство никак не мешало баронессе проявлять высокомерие. Ведь она считала себя в отряде полноправной хозяйкой. И это право давала ей близость с командиром отряда. То есть, она ловко устроила все так, что мы с ней стали близки. Тридцатилетняя вдова имела достаточный жизненный опыт, чтобы суметь, что называется, взять быка за рога. Нагнув, при этом, этого быка так, как ей хотелось. И этим глупым быком оказался я, поддавшись соблазну.
Я вполне осознавал, что попался в ласковую ловушку, расставленную мне этой голубоглазой блондинкой. Причем, я не испытывал к Иржине сильной любви, лишь плотское влечение. Ее же страсть к себе я объяснял скукой, свалившейся на эту молодую и богатую женщину после смерти ее престарелого мужа. Впрочем, отношения с ней я разрывать не собирался, поскольку никакой другой женщины у меня тут не имелось. Тем более, что она потащилась за мной по своей воле, словно самоотверженная декабристка.
Князя Андрея ждала дома жена Лиза, но я, как попаданец, оказавшийся на его
Если верить ее словам, сказанным ею мне в постели, влюбилась она в меня с первого взгляда. Но, я сомневался, было ли это правдой? Разумеется, я не желал обидеть эту женщину, понимая, что во время войны она чувствовала себя одинокой и беззащитной. Поэтому и искала защиту у того, кто показался ей для этой цели перспективным. И то, что она увидела именно во мне героя своего романа, льстило, конечно, моему самолюбию.
Вот только, я боялся, что из подобных ей «королев» легко получаются этакие беспринципные «Серсеи Ланнистер», которые пройдут по трупам друзей и врагов, предав кого угодно, если сочтут предательство выгодным. А мне совсем не хотелось попасть еще и в «Игру Престолов». Так что мои чувства по отношению к Иржине были весьма противоречивыми. «Возможно, я несправедлив к ней? Может быть, она не такая? Но, лишь время покажет, прав я или нет», — так рассуждал я, глядя на эту девушку.
Поймав на себе мой взгляд, блондинка улыбнулась мне весьма мило, поинтересовавшись:
— Вы не подскажите, любезный князь, надолго ли мы остановились?
Я ответил ей честно:
— Впереди замечены французы, баронесса. И сколько продлится эта остановка, я пока сказать не могу. Возможно, что нам придется развернуться, чтобы поискать другую дорогу.
— Надеюсь вы позволите нам расположиться у ручья? — спросила она.
— Разумеется, пани Иржина, — кивнул я, не тревожась за нее, зная, что покой беженок будут надежно охранять мои бойцы, расставленные на постах по периметру нашей вынужденной стоянки.
Я же, раскланявшись с баронессой, направился к фургонам с лежачими ранеными, количество которых после вчерашнего столкновения с французскими гусарами увеличилось до двух десятков. В дороге на тряских телегах где раненые лежали вплотную друг к другу, обеспечить им приемлемый уровень комфорта не представлялось возможным. Хотя Влад, недоучившийся студент-медик, назначенный ротным фельдшером, старался делать все возможное для облегчения их участи. При этом, ему активно помогали те солдаты, которые получили легкие ранения, оставшись на ногах.
К несчастью для раненых, уровень здешней медицины был настолько примитивным, что, несмотря на все усилия, состояние тех, кто получил тяжелые ранения, лишь ухудшалось. И, в таких случаях, старания Влада и его помощников были тщетны. Даже я, хоть и проучился два года в своей прошлой жизни в медицинском колледже до того, как пойти в военное училище, ничем помочь не мог. Не имелось здесь никаких эффективных лекарств. И потому уповать в плане выздоровления приходилось только на жизнестойкость человеческого организма. В 1805 году люди все-таки покрепче от природы, чем наше поколение «зумеров».
— Как дела, Влад? Моя помощь не нужна? — поинтересовался я, подъехав на коне к головному медицинскому фургону, в котором вместе с ранеными ехал фельдшер.
Вчера парень под конец дня, насмотревшись всякого во время операций, которые проводили мы вместе с ним в полевых спартанских условиях, здорово перебрал с выпивкой. Отчего сегодня выглядел неважно. Вокруг его глаз залегли глубокие тени. Да и виски он себе массировал, поскольку болела у него голова. Но, на мое предложение помощи ответил он отрицательно: