Стрелки Аустерлица

Ангелов Августин

Умели в Европе строить. Но, умение это имело свои причины. Ведь климат европейцам достался гораздо мягче, чем россиянам, вот и могли они позволить себе тратить значительно больше денег на строительство, экономя их на обогреве. Во всяком случае, в предгорьях Карпат, где сейчас находился отряд, в середине декабря все еще не было настоящей зимы, к которой Дорохов привык в России.

Федор наконец-то выспался, чувствуя себя бодрым и снова полным сил. Ему повезло во вчерашнем бою не получить ран. Причем, на его теле не появилось даже ни одного нового пореза после боя на саблях с французскими гусарами. А они считались противниками очень опасными. И Федор прекрасно понимал,

что ему сильно повезло. Ни одной царапины после сшибки с противником лицом к лицу! Редкая удача! Тем более, что он сам вчера убил троих французов. Одного пристрелил из пистолета, а еще двоих зарубил в конной свалке.

Так что настроение у Федора было хорошим. Хотя и не все шло гладко. Ведь впереди снова замечены проклятые французы! А Дорохов ненавидел французов за то, что те считали себя умнее других, навязывая всем остальным свои взгляды: так называемую демократию, народную власть, которую, якобы, принесла их Французская революция. И теперь они искренне считали, что освобождают другие страны Европы от угнетения монархий.

Вот только, как-то забывали французы, что сам их любимый Наполеон Бонапарт объявил себя год назад, в декабре 1804-го, не кем-нибудь, а императором! Почему же он себя монархом провозгласил, если французы борются с другими монархиями за равенство всех людей? Этот вопрос Дорохов, отлично зная французский язык, часто задавал самим французам, если представлялась такая возможность, как, например, перед Шенграбенской битвой. Но, не имелось у французов ясного ответа на этот вопрос. Потому что самозванец у них, а не император!

А в России император настоящий, потомственный. Но, Дорохов не питал иллюзий и в отношении императора Александра. Знал Федор, что получил Александр власть по той причине, что его отец император Павел стал жертвой заговора. И ходили слухи, что сын причастен к этому убийству, что Александр — отцеубийца. И пусть доказательств тому не имелось, но известно же всем, что дыма без огня не бывает. И потому Дорохов Александра уважал не слишком сильно. Разумеется, избрав стезю военного, Федор был готов отдать жизнь за царя и Отечество. Но больше все-таки именно за Отечество, чем за царя.

Дорохов вообще мало кого уважал. Кумиров для него не существовало. Федор хоть и был дворянином из старого аристократического рода, но небогатым. Его мама когда-то в молодости служила фрейлиной при Екатерине Великой. Но, те времена остались в прошлом. Связи матери при дворе исчезли вместе со сменой монархов. А отец давно умер, оставив долги. Потому сейчас жила их семья в небольшой квартирке всего с парой слуг, да еще и сестру Дорохова злая судьба «наградила» уродством, горбом на спине. И когда Федор вспоминал о своих родных, ему всегда делалось грустно.

Ради попытки завести влиятельных друзей, Дорохов и подружился с богатым Анатолем Карягиным, который жил, что называется, на широкую ногу, разбрасываясь деньгами. Тем не менее, Федору удалось поставить себя в отношениях с этим княжеским сынком и баловнем судьбы так, что Анатоль зауважал Дорохова. Более того, люди из того круга молодежи высшего общества, в котором вращался Анатоль, узнавая Дорохова поближе, начинали уважать его больше, чем самого Карягина. Никто не догадывался, что, на самом деле, для Дорохова все это общение с «золотой молодежью» было игрой и позерством. Оттого он научился так виртуозно играть с ними во все их игры, почти всегда обыгрывая этих туповатых увальней. А сколько бы Федор ни выпил в их компании, он никогда не утрачивал ясности рассудка.

Постепенно он сделался вместе с Анатолем Карягиным главным героем светских сплетен и знаменитым столичным

повесой. И все равно, Дорохов чувствовал себя в этом обществе молодых кутил неким лазутчиком, которому необходимо втереться в доверие к неприятелю, чтобы добраться до чего-то заветного. В его случае до какой-нибудь высокой должности с приличным «кормлением», которая позволит выбраться ему самому из нищеты и обеспечить семью. Но, путь к этой цели был тернистым. Ведь то, что сходило с рук богатому Анатолю, чья семья пользовалась самыми высокими связями, отнюдь не сходило с рук Федору. Вот его и разжаловали в рядовые после очередной глупой выходки, в которой он участвовал только ради того, чтобы в очередной раз самоутвердиться перед тем же Карягиным.

Хорошо еще, что за Федора похлопотал князь Андрей. И Дорохов очень ценил этот факт. Ведь князь выхлопотал возвращение ему чина поручика совершенно бескорыстно, да еще и по своей собственной воле. И такое отношение со стороны этого малознакомого человека дорого стоило. Ведь этот князь имел репутацию справедливого офицера и талантливого военачальника. Не зря же его приблизил к себе сам Кутузов.

И сейчас, гоня своего коня по дороге впереди всадников Степана Коротаева, Федор со стыдом вспоминал о том, что поначалу, обнаружив в замке Гельф, который его стрелки-семеновцы взяли с наскока, князя Андрея, он не желал сразу подчиняться ему. И это, конечно, было ошибкой. Дорохов признавал, что поступил тогда скверно, желая не допустить князя до командования отрядом, боясь потерять собственную власть. Впрочем, князь Андрей оказался настолько великодушным человеком, что все простил и не злился на Дорохова.

И теперь Федор старался, как мог, чтобы оправдать доверие Андрея. Оттого и вызвался поручик возглавить разведку. Если раньше он пытался завоевывать авторитет в глазах Анатоля Карягина, то теперь с не меньшим рвением прилагал усилия, чтобы завоевать авторитет в глазах князя Андрея, видя в своей новой службе вместе с ним для себя отличный шанс продвинуться в дальнейшем. «Надо только до России добраться, а там, глядишь, князь Андрей подсобит занять хорошую должность, которая навсегда избавит от бедности и от унижений», — так рассуждал поручик, ведя за собой небольшой отряд конников, выданный ему в усиление князем Андреем.

А еще князь Андрей не был похож на всех других военачальников, которых довелось до этого лицезреть Дорохову за все время военной службы. Волконский отличался тем, что не старался казаться героем для окружающих, как это обыкновенно изображали из себя другие офицеры его звания и положения. Этот знатный и богатый князь не надувал щек, не выпячивал грудь колесом, не старался говорить нарочитым басом, не смотрел свысока и не повышал голос на подчиненных. Напротив, он нес бремя своего звания ротмистра скромно и молча. Не бросая на ветер лишних слов, князь Андрей всегда говорил по делу и отдавал команды тоже дельные. А пустословие он, наоборот, не любил. И все это нравилось Федору.

Сейчас за спиной у Дорохова скакали десять всадников. То были драгуны во главе со Степаном Коротаевым. Сам он, повышенный по службе, из денщика князя уже успел сделаться младшим унтер-офицером. В битве при Аустерлице убитый конь придавил ему правую ногу, отчего Степан все еще хромал. Но, за последние дни Коротаев оклемался настолько, что снова мог управлять боевым конем. Этот боец из Конного полка лейб-гвардии показал себя во вчерашнем бою с французскими гусарами отчаянным рубакой. Он владел саблей не хуже самого Дорохова. И поручик знал, что надежный тыл ему обеспечен, раз за спиной скачет на трофейном коне такой надежный боевой товарищ.