Строители
Шрифт:
Быков иронически посмотрел на меня. Совсем я тогда выглядел мальчишкой: худой, и ростом не очень удался, сорочка с короткими рукавчиками. Быков смеялся, все время как бы про себя повторял:
— Заста… ха… ха!.. заставить! — Он буквально давился от смеха. — Вы хотите меня заставить? — наконец отдышался он. — Но ведь по теории заставлять нехорошо… А между прочим, зачем это вам думать о моей пользе, заинтересовать меня? Посидим еще немного, — предложил Быков. — Если б не чертов перерасход! Вообще жизнь не так уж плоха.
— Я хочу заинтересовать вас,
— Ах вот как, — снова развеселился Быков. — Значит, вы не столько о моей пользе, сколько о себе думаете?
— И о себе тоже. Заставить вас будет нелегко. Придется потратить много времени, нервов…
Быкову, видно, ответ понравился — значит, «чудачок» понимает кое-что. Может быть, если б я тогда шутя спросил: «Ну как, Быков, будешь подопытным кроликом?» или что-то в его духе, все бы обернулось по-другому. Но у меня терпение уже кончалось.
— Значит, не договорились? — Я подождал немного, встал и уже в дверях холодно сказал: — Что касается перерасхода, ехать вам никуда не нужно. Я был сегодня в главке, получил дополнительный фонд… и выговор.
Было два мнения. Первое — Елены Ивановны.
— Вы, Виктор Константинович, тут без приказа не обойдетесь, — многозначительно сказала она, когда я возвратился от Быкова.
— Откуда вы знаете, Елена Ивановна?
Она посмотрела на меня, не переставая печатать.
— Уже пора бы привыкнуть, что секретари знают всё. Быков такой человек…
— Вы что, печатаете слепым методом, Елена Ивановна?
Но она не дала увести себя в сторону.
— Знаете, приказ сразу все ставит на свое место.
— А когда слепым методом, то не ошибаются?
— Я никогда не ошибаюсь, — многозначительно ответила моя секретарша, продолжая печатать одной рукой; другой она вытаскивала из коробки сигарету.
— Хорошо, я подумаю, Елена Ивановна.
К тому времени на стройку начали прибывать бригады из разных стран. Быков даже собрал совещание по «организации приема гостей». Он сидел мрачный, надутый, большинство предложений ему не нравилось.
— Думаю, Владимир Яковлевич, — многозначительно сказал Ким, — нужно встречать бригады на вокзале. Вы и Роликов небольшие речи скажете. А?.. Цветы! — Ким посмотрел на Быкова, стараясь угадать его мнение.
— Не годится, — мрачно изрек Быков.
— Оркестрик небольшой? — осторожно предложил Ким.
— Нет!
Так же мрачно Быков отверг остальные предложения: встречать бригады в гостинице, в столовой, даже на стройке.
Особенно много споров вызвал вопрос: чем кормить иностранных рабочих? Как оказалось, у нас были довольно скудные сведения о национальных блюдах. Мы вспоминали о венгерском гуляше, чешских шпикачках, немецких сосисках, болгарском перце…
— Ерунда! — строго сказал Быков. — Что же, наша столовая будет кормить болгар одним перцем? Сосиски? — Он мрачно усмехнулся. — Почему вы их считаете немецкими? У нас сосисок полно, особенно этих, в пленке… Венгерский
Быков укоризненно оглядывал участников совещания: Кима, кадровичку Марию Федоровну, полную женщину с жалостливыми глазами, Роликова.
— Не подготовились, — заключил он таким тоном, как будто речь шла об укладке бетона. На меня Быков не смотрел, но больше всего он иронизировал над «болгарским перцем», который я неосторожно предложил. А откуда мне было знать кухню, да еще иностранную?! Яичница — вот классическое блюдо, которое готовят у себя дома холостяки всего земного шара.
— А что вы предлагаете? — почтительно обратилась Мария Федоровна к Быкову, полагая, что он, очевидно, обладает глубокими кулинарными познаниями.
— Что предлагаете… что предлагаете! — недовольно повторил Быков. — Вызовите шеф-повара Ивана Ивановича, он все скажет. Да еще секретаршу Елену Ивановну. Она хоть говорит много, но баба толковая.
Пока Ким звонил по телефону и вызванные шли в кабинет Быкова, мы сидели молча.
«Яичница, яичница, — почему-то это слово все время вертелось у меня в голове. — Интересно, в какой стране ее впервые приготовили… Яичница…»
Вдруг Быков громко кашлянул.
— Яичница! — непроизвольно вырвалось у меня.
— Что-что? — грозно переспросил Быков.
— Виктор Константинович! — кадровичка жалостливо посмотрела на меня. — Это же не блюдо, а так себе.
Чтобы как-то сохранить свое лицо, мне пришлось выступить в защиту проклятой яичницы. В основном я ссылался на меню всех кафе и столовых, в которых яичница получила права гражданства и писалась в графе «блюда».
Выручил шеф-повар. Он прибыл в белейшем халате и в высочайшем колпаке-грибе. Много позже я узнал, что чем выше квалификация повара, тем выше он носит колпак. До сих пор, однако, для меня остается секретом, как держится на голове поварской головной убор. В дверях Ивану Ивановичу пришлось низко пригнуться.
— Ну вот, — сказал Быков, — сейчас нам все доложат… «Яичница»! — язвительно повторил он.
— Владимир Яковлевич, зачем вы? Откуда им знать кухню? — взяла меня под защиту жалостливая кадровичка.
— Иван Иванович, — быстро перехватил инициативу Ким, — тут у нас спор возник. Короче, какие бывают иностранные блюда?
Иван Иванович качнул колпаком, отчего в комнате прошел ветерок и запахло жареным луком.
— Иностранные? — переспросил он.
— Иностранные, — подтвердил Ким.
— Ну что ж, — на секунду шеф-повар задумался. — Вот, к примеру, остендские устрицы, жаркое из куропаток с горошком… — Глаза шеф-повара затуманились. — Форель, — перечислял он.
— Это что за остендские устрицы? — насторожился Быков.
— Французская кухня, Владимир Яковлевич, — важно ответил шеф-повар.
— Французская? — лицо Быкова покраснело. — При чем тут французская кухня?.. Вечно ты вперед лезешь! — Быков уничтожающе посмотрел на Кима. — Соцстраны нас интересуют, Иван Иванович.