Строители
Шрифт:
— Но это меры элементарные… Элементарные. — Я наконец добрался до главного. — Для этого не нужно было собирать техсовет. Посмотрите, товарищи, что получается: в стране идет техническая революция. Она пришла и на строительство. Нам дали полносборные дома, новые краны. А мы почему-то до сих пор работаем по-старому. Мастер, бригадир ночью бегают по улицам, ищут автоматы. Трест, не имеет диспетчеризации.
Заглянула секретарша, что-то тихо сказала Левшину, он поднялся и вышел.
— Полсотни лет тому назад, — продолжал я, — создали отделы и конторы снабжения, появились лихие снабженцы, полуграмотные, но ловкие, они добывали материалы…
В заключение я сказал:
— Вот все, что я хотел вам доложить, товарищи… Мне самому пока еще многое не ясно, но работа на стройках должна стать непрерывной. Следующий этап: разработать меры по экономии трудовых затрат.
После перерыва первым выступил Костромин.
— К нам в трест пришел молодой, малоопытный инженер. — Костромин вышел из-за стола и оперся на спинку стула. — Мы должны ему помочь. Наша святая задача сейчас, на этом совете, сказать ему: «А не пора ли уж, Виктор Константинович, бросить фантазии и взяться за дело?» Все эти ночные похождения нашего нового главного инженера, я бы сказал, в стиле Гарун-аль-Рашида… — Костромин оглядел улыбающихся членов совета, — …совершенно ни к чему. И так было ясно, что есть простои.
Костромин говорил долго и, кажется, даже интересно, потому что многие снова улыбались, рассказывал историю с «липовой» справкой. Предложение по улучшению структуры аппарата треста он назвал смешным.
— Что вы предлагаете? — деловито спросил управляющий.
— Не знаю, жалко мне Виктора Константиновича, молодой человек… а вообще нужно было бы доклад и всю деятельность нового главного инженера признать неудовлетворительной.
Попросила слова Ирочка:
— Виктор Константинович сказал… то есть Владислав Ипполитович сказал… Нет, извините, все-таки Виктор Константинович сказал, что перестройка в тресте нужна, а Владислав Ипполитович сказал…
— Позвольте, — перебил ее управляющий, — мы слышали, кто что сказал, вы просили слово, чтобы высказать свое мнение?
— Да, да, конечно! — очаровательно улыбнулась Ирочка. — Виктор Константинович сказал… Нет, Владислав Ипполитович сказал, правильно…
— Не пойму, кто же, по-вашему, сказал правильно?
— Владислав Ипполитович сказал правильно.
— Ну вот теперь понятно.
Встал Беленький, провел рукой по черным волосам, многозначительно улыбнулся, показывая большие стальные зубы.
«Что ты скажешь, Беленький? — пока он настраивался на выступление, думал я. — Ведь ты всегда говорил, что Костромин бездельник, ничтожество. Ты клялся мне в дружбе. Что ты скажешь, Беленький?»
Беленький, словно выдавая большую тайну, прежде всего сообщил, что члены совета прослушали интересный доклад.
— Интересный? — иронически спросил Костромин.
На лице Беленького появилось виноватое выражение.
— Я, Владислав Ипполитович, хотел добавить — доклад все же недоработан.
— А конкретнее, Беленький? — спросил управляющий.
Тут уж Беленький испуганно понесся. Он, Беленький, считает, что все же прав Костромин: главное в тресте — заниматься сдачей объектов.
Выступили прораб Шуров, начальник производственного отдела Мякишев. Они поддержали Костромина.
— Ну что ж, — сказал управляющий, — вроде все ясно.
— Нет, Леонид Леонидович, дай слово мне, — попросил Самородок. — А потом еще, наверное, Иван Митрофанович Моргунов выступит. — Самородок встал, расстегнул серую спортивную куртку, выпятил маленький, крепенький живот. — Мы тут вечер потеряли, басни разные слушали, а от кого? Как это ты, Леонид Леонидович, многоопытный человек, допустил такое? Он же, — Самородок показал на меня пальцем, — сначала в грудь себя бил, что стоит за правду, а сам выдал фальшивую справку. Своей подписью подтвердил, что коммуникации готовы. А мы коммуникации-то даже не начинали. Так, товарищ Моргунов?
Моргунов кивнул.
— Я поддерживаю Костромина, — закончил свою речь Самородок. — Осудить его надо.
— Вы хотели выступить? — спросил Моргунова управляющий. — Только, пожалуйста, не повторяйтесь.
Моргунов тяжело поднялся:
— Мы слушали тут предложения главного инженера треста, с моей точки зрения — дикие.
Самородок визгливо засмеялся:
— Вот-вот!
Моргунов покосился на Самородка, но спокойно продолжал:
— Зачем это нужно создавать целое управление обеспечения? Не проще ли вызвать снабженца, накрутить ему хвоста, — и глядь, все что нужно на месте. Только вы знаете, товарищи, я больше всех работал с Виктором Константиновичем и убедился: то, что мне казалось в его предложениях диким, через некоторое время оказывалось целесообразным.
Моргунов снова обратился к Самородку:
— Ты, Кузькин, спросил меня, выдал ли мне главный инженер «липовую» справку? Я подтвердил — выдал. На вот, смотри, вот эта справка. — Моргунов вынул из кармана листок и положил его на стол перед Самородком: — Видишь, тут стоят две даты: первая — двадцатое мая, ее написал главный инженер, а рядом красными чернилами стоит двадцать седьмое мая. Это написал я. Видишь?
— Не понимаю.
— Сейчас поймешь, — тяжело, с угрозой, сказал Моргунов. — Мы сами проложили коммуникации, без тебя. А когда закончили их двадцать седьмого мая, тогда предъявили эту справку для установки крана. Так что справка настоящая, Кузькин. А человеку, который выдает настоящие справки, можно верить. Как, товарищи?
Члены совета молчали.
— Ты злобный человек, — сказал Моргунов Самородку. — Смотри, ты его почти проглотил. Он против тебя беззащитный. Потому что ты врешь, а он не умеет врать. Ты подминаешь под себя людей — делаешь карьеру, а ему наплевать на карьеру, он любит дело. Понимаешь? Но это парень из нашего коллектива, мы не дадим его добить. Ты заставил Ивлева, моего старого приятеля, позвонить мне, чтобы я на техсовете выступил против него. Так, Ивлев? Ну, наберись хоть раз смелости, скажи правду.
— Так, — глухо произнес Ивлев.
— Я с Виктором уже полмесяца не разговариваю. Знаешь, почему?
В комнате было очень тихо.
— Мне стыдно. Помнишь, я не убрал с трассы плиты? Ты думаешь, он мне что-нибудь сказал? Он не сказал ни слова и ушел. Он огорчился за меня. Посмотри, его уже почти сломали, но он не сдается, держится. А для чего это ему? Ты думал об этом когда-нибудь? А вы, Костромин, думали?
Моргунов помолчал и потом медленно, растягивая слова, добавил:
— Мое управление считает, что главный инженер за короткое время пребывания в тресте проделал большую работу. Я предлагаю: одобрить его деятельность, а предложения, выдвинутые в докладе, обдумать и еще раз обсудить.