Струны: Собрание сочинений

Верховский Юрий Никандрович

«Кто скажет нам, что горестно, что сладко?..»

Ольге Максимилиановне Новиковой

Кто скажет нам, что горестно, что сладко? Вот мне мила ирония твоя, Как, впрочем – уж признаюсь, не тая, – И вся чуть уловимая повадка. Я чашу пью – и терпкого осадка Не предвестят прохладные края, Я розу рву – не жалит, как змея, Шипов ее ревнивая загадка. Жизнь не таит прекрасного лица, Несет на пир неведомые брашна. Я позабыл, что радостно, что страшно, – Открытою улыбкой простеца На тонкую улыбку отвечая. Прими ее, ты, добрая, ты, злая. 7-20.VII.1926

«Друг,

сбываются пророчества…»

Ивану Алексеевичу Новикову

Друг, сбываются пророчества Старых знающих людей, Коих имена и отчества Мир забыть спешит скорей. Пред шаткою твердынею Темной власти роковой, Рад иному благочинию, Люд склонился головой. Петропавловское светится Позлащенное копье; Со стихией вставшей встретится – Одолеет ли ее? Высока адмиралтейская Петербургская игла, – А меж тем волна летейская В водах невских потекла. Помолись, хоть поздно каяться (Виноватый – знаешь сам): Суд мирам уготовляется, Ходит Бог по небесам. 17-30.VII.1926

«Лежу я тихо в темноте…»

Лежу я тихо в темноте, Усталый от забот; А у меня на животе Лежит пушистый кот. Ему чешу я за ушком И так сижу тишком, Мурлычет благодарный кот, Мне песенку поет. А то и сказку скажет мне; Вот-вот ее пойму – И, благодарный, в тишине Стихи прочту ему. Вдвоем уютней и теплей Нам в комнате моей. И к утру, верно, без забот Заснем – и я, и кот. 1926

«Так бабушка спокойно и сурово…»

Так бабушка спокойно и сурово На нас глядит из рамы золотой; А возле внук; младенческое слово Уже сорваться с губ его готово, Но полон взгляд не детскою мечтой. А вот и мы сошлись перед портретом Поручика Тенгинского полка – И целый мир зажегся новым светом, Весь обаян, заворожен поэтом, И музыка звучит издалека. 24.VII.-7.VIII.1926. Мураново

«С пером в руке, над рифмою горюя…»

Ивану Новикову

С пером в руке, над рифмою горюя, Невольно вдруг подумаешь порой: «Я и не знал, что прозой говорю я», – Промолвился мольеровский герой. А было время – где-то, за горами Тех золотых первоначальных лет – «Я и не знал, что я пою стихами», – Сказать бы мог любой певец-поэт. Вот почему моей любезно музе В кругу друзей небрежно говорить С единою свободою в союзе, Хоть иногда без толку, может быть. Что за беда! Я удивлюсь угрозе, Что проза есть порой в стихах моих, – Хоть не люблю стихотворений в прозе; Но стих поет, как полоз на морозе, И вдаль влечет, непринужденно лих, Куда – Бог весть. Прими мой вольный стих. 7-20.I.1928.Москва

ЛЮБОВИ ЯКОВЛЕВНЕ ГУРЕВИЧ

Пусть мой привет запоздалый Будет приветом живым: В жизни лихой и усталой Был я как будто немым, – Только провеяли тихо Шелестом легким слова, – Где ж бессловесное лихо? Жизнь не живым ли жива? Памятью милой былого Ширится новый полет, Проникновенное слово К дали далекой зовет; Дух

окрыленный – за дело, Снова к труду от труда, Творческой воли всецело Новая ждет череда; Юности благоуханней И осиянней весны, Ясностью воспоминаний Тихо цветут седины… Им приносите приветы, Долу склоняясь головой, И перед ними, поэты, Жизни служите живой. Март 1928. Москва

«Хорошо проболеть и проплакать…»

Ольге Максимилиановне Новиковой

Хорошо проболеть и проплакать Эту пору весны городской, Ядовитую сырость и слякоть С неизбывной, пустою тоской. И дождаться желанья немножко Освежить пересохшую грудь, И привстать, и неслышно окошко Ослабевшей рукой распахнуть, – И сквозь лязга, и камня, и люда Вдруг – вдохнуть, словно песню, струю, Что провеет Бог знает откуда На вспорхнувшую душу твою – Всею крепостью силы зеленой: Это – дарствует солнцу земля, Это – ласка земли полнолонной. Это — где-то — вот тут — тополя. 10-23.V.1928

«Когда за грань полустолетья…»

Л.В. Горнунгу

Когда за грань полустолетья, Вздохнув, ступил спокойно я, Помнилось мне: ведь это – третья В пути прямого бытия. Там, на заре самосознанья, Росистую приветив рань, Младенца робкие созданья Уже знаменовали грань. Недавно с четвертьвековою Нетяжкой ношей, на меже Присел, поникнув головою, И глядь – на новом рубеже. Я провожал с невольной грустью Спокойным взглядом старика Струю, что близко мчала к устью Немноговодная река. Но вот над тихою водою Вдруг всколебалась тишина Такою песней молодою, Что мне, с душой моей седою, Вторая молодость слышна. 27.V.-9.VI.1928. Москва

«Как узник, что тайком…»

Как узник, что тайком Крепит себя глотком Запретной жалкой водки, Так я спешу вздохнуть Во всю живую грудь: Ведь наши дни коротки, – Вздохнуть, когда вдохну Мгновенно глубину Случайного привета, Что жизнь подчас пошлет Средь медленных тягот, Во сне, когда-то, где-то… Так ныне я живу, И сладок наяву Какой-то тонкой тайной Мне легкий твой привет, Хоть не ко мне, о нет, Слетает, гость случайный, А прямо к бытию, Что полнит жизнь твою Невольною улыбкой, – Улыбкой, что мелькнет В тягучести тягот Вдруг золотою рыбкой. 6-19.I.1928. Ночь. Москва

«Только вечер настанет росистый…»

Только вечер настанет росистый И прохладный пахнет ветерок, Я стою под сиренью душистой, Ожидая условленный срок. Изломалась сирень, поредела, И заглохли куртины давно, Но, как прежде, и пышно и смело Светят звезды, а в доме темно. Слышу, стукнуло тихо окошко, Сердце замерло. Зорко тяжу: Далеко серебрится дорожка, Никого… Но я глаз не свожу. Кружевную узнаю накидку И услышу шаги в тишине: Ты тихонько отворишь калитку И сойдешь в тихий садик ко мне. 8-21.I.1929, Ночь. Москва