Струны: Собрание сочинений

Верховский Юрий Никандрович

3. «Под открытым небом Юга…»

Под открытым небом Юга, Руки тонкие воздев, Ты, стихий живых подруга, Очи ширя от испуга, Внемлешь тайных сил напев. И стопой своей крылатой Дольный трепет окрылив, За восторг священный – платой Нам приносишь дар богатый, Дар любви – иероглиф. Что же здесь в тоске унылой Бредят косные рабы? В этой смутности постылой, Да, и здесь целебной силой Ты – как дольный зов судьбы. Пусть же день скупой и серый Загорится без тебя, Окрыленный стройной верой: Терпсихорой и Киферой Обновимся,

полюбя. 23.VIII.-5.IX.1924.Москва

«Дарила осень мне, бывало…»

Ольге Максимилиановне Новиковой

Дарила осень мне, бывало, Живую песню не одну; Ее цветное покрывало Мечте не раз наколдовало Иную, лучшую весну. Но эта творческая нега Меня покинула давно. Ждет сердце зимнего ночлега, И в тихом сне степного снега Запеть ему ли суждено? Иль сердце странника томится? И уходя в холодный путь, Как робкая ночная птица, Крылом в окно оно стучится – В тепле уютном отдохнуть. 7-20.XI.1924. Москва

«Я молил бы Аполлона…»

Я молил бы Аполлона, Чтоб из милостей своих Дал он мне Анакреона Светлый взгляд и светлый стих; Или дал бы мне напевы Те, что ведал Феокрит, Те, какими сердцу девы Он поныне говорит; Только, смертный, не разгневай Бога суетной мольбой: Говоря с любимой девой, Лучше будь самим собой. Подчинясь судьбе охотно, Я красавицу мою И легко, и беззаботно – Как умею, так пою. 10.XII.1924

«Когда потух приятель-самовар…»

Когда потух приятель-самовар И мирные слышнее разговоры, И вздох души, как легковейный пар, Пал на стекла морозные узоры, – О чем же ты задумалась, душа, Куда мечтой привычной улетела? Всё думал я: как Ольга хороша, А до других – какое дело! P.S. Нет! В заключенье вспомним, милый друг, Суровые ответы без обиды – И не одну мы помянем, а двух, И стих украсим рифмой Зинаиды. 27.XII.1924

«Уж так ли был неправ в ответе славном…»

О.М. и И.А. Новиковым

Уж так ли был неправ в ответе славном Тот пьяница? – «Не надо мне ходить!» Не пить трудней, чем не ходить, – конечно. Ну, а попробуй, скажем, не курить. – Однако, вред. – Но вредного себе Нельзя не делать в жизни. То да это, – Как разобраться, выйдет вообще: Жить вредно.Так вреди уж на здоровье Всяк самому себе. По этой части Куренье мне особенно любезно: Оно насущно стало для меня. Ведь куришь не для самоуслажденья; А если надо прямо ставить цель, – Здесь возвышенье, утонченье духа В ущерб – чему? Ничтожному, поверьте. А, так сказать, соседних удовольствий Немало здесь. Я корчить знатока Не собираюсь: чуждо мне эстетство. Конечно, толк я знаю в табаках, Да это нынче ни к чему не служит. Затеи лучше брось. Я даже склонен Наперекор традиции и вкусу Усладу в том найти, что обкурю Новешенькую трубочку. И ею Играю как дитя. И целый вечер Я занят ей: то в пальцах поверчу, То поднесу к губам, слега продую, То медленно, старательно набью И, не спеша, еще полюбовавшись, Чуть зажимаю чубучок зубами; Закуриваю – и приятна свежесть Первоначальная привычки старой – Свежеет мысль моя. А из чего же И бьемся мы? Вот тут и говорите, Где вред, где польза. А для пользы жить, Так пользы и не принесешь, пожалуй. <Середина 1920-х>

«А

скиль-парэ, мы все согласны…»

А скиль-парэ , мы все согласны, – Санузский и компри народ, – И наркомфлирт всегда прекрасный, И сам замнаркомспаснавод, – Врэман , Санузская Эдемской Обители сандут милей – И как прославленной Телемской, Девиз раблейский пел бы ей. Ке вуле ву? Над воротами Дю паради была б мудра, Фигюрэ-ву , судите сами, Одна строка: фэ ске вудра А, пар экзампль! Иное слово, Же ву дирэ как наркомис, Тужур прекрасно, хоть не ново – Войон , расширим наш девиз. Мор-блё ! Нон когито сед эдо , Анкор с прибавой: эрго сум… Me бон зами ! После обеда Же сюи тро люр для этих дум! Иси-ж спландёр ! – как панорама В едином росчерке пера! Де тут ля репюблик программа. Вив ля Санузия! Ура!

«Лень ли это злая, добрая ль усталость…»

Лень ли это злая, добрая ль усталость, Легкая ль покорность серенькой судьбе, Если оскорбляет маленькая малость. Если расслабляет плохенькая жалость К самому себе? Пьяненькую песню гаденьким фальцетом Проскрипит охотно дряблый старичок, Вовсе не мечтая, даже под секретом, Что и он приходит все-таки поэтом В жалкий кабачок. Пьяная привычка, без которой плохо, Словно без косушки горького вина, – Песня в одиночку, песня вместо вздоха, Хриплая, лихая, как царя Гороха Лихи времена. Зла ль моя усталость, лень моя добра ли, Нам легко живется с бабушкой судьбой: Смирненькие внучки тихо поиграли, Тихо поскучали. Никнет сон печали Над самим собой. 2-15.XI.1925. Петербург

«Какая грусть – и как утешно…»

Какая грусть – и как утешно, Что в наши злые времена, Когда живем мы так поспешно И нами шутит сатана, Что в наши дни и небывалых, И неразгаданных утрат Мы в силах жить средь жизней малых, Смотря вперед, а не назад; Петь над бурлящим морем мутным, Следить за блесткой на волне И ясным отблеском минутным Вмиг душу напитать вполне; Плесть в вешней радостной истоме Надежды радужную нить; И ветхий вечер, в мирном доме Над смертью кошечки грустить. 23.IV-6.V.1926 Москва

«Хорошо встречать весну…»

Хорошо встречать весну Вместе с милою деревней И родную сторону Миловать любовью древней; Слушать жаворонка трель И в лазури с ним купаться; Ликовать, что смог апрель Грома первого дождаться. Солнце льется горячей Над пахучей черной пашней; А в логу бурлит ручей, – Не унять живых речей О весне – красе всегдашней. И прозрачных юных рощ Воскрешающая нега, В теплом вздохе ветра – мощь, И играет первый дождь На последних пятнах снега. 25.IV-6.V.1926. Москва

«Когда ты плаваешь в искусстве…»

Фейге Израилевне Коган

Когда ты плаваешь в искусстве И не печешься ни о чем, Какой восторг противочувствий Бьет гармоническим ключом! Ты потрясен – и ты растроган, Ты тишь да гладь – ты ураган; Ты восклицаешь! Ф ейга К оган! – И шепчешь ты: Фейг аКог ан. 22.V-5.VI.1926.Узкое