Стяжатель

Мамбурин Харитон Байконурович

— Я сейчас умру, — пожаловалась одетая лихим пиратом Ацуко мужу, — У нашей младшей дочери сиськи больше моих!

— Дорогая! — слегка подвыпивший отец попытался принять сконфуженный вид, заломив треуголку на затылок.

— Ничего не знаю, — взмахнула родительница индюшачьей костью, — Пираты говорят то, что у них на уме!

— Мне еще расти и расти! — довольно гыгыкнула Эна, выскакивая из-за стола и начиная лихо отплясывать что-то на редкость мракобесное. Этого хватило, чтобы Такао впал в челодлань, позволив отцу стащить

у себя с тарелки креветки.

Как индейка сочетается с креветками? Это Япония, это Кирью.

— Можешь сделать себе пластическую операцию. На груди.

Эти мои слова породили взрыв тишины за столом. Рты раскрыли все, за исключением продолжающего качать головой Такао. У отца даже креветка изо рта назад на тарелку упала. Поневоле я себя почувствовал одновременно и демоном, и пророком среди людей. Видимо, атмосфера праздника заразительна.

— Дорогой… — хрипло прошептала Ацуко, медленно вставая со стула, — Нам нужно серьезно поговорить! И срочно!

— Да… — зачарованно пробубнил Харуо, занимаясь тем же самым, — Дети… мы скоро будем. Можете кушать всё, что захотите!

Никто, конечно же, скоро обратно не вернулся, что позволило трем потомкам славной семьи провести остаток вечера в тишине и спокойствии, в результате чего Эна объелась и болела желудком на следующий день, а Такао, проигравший большую часть вечера и ночи в видеоигры, напоминал панду кругами вокруг глаз. У родителей же на следующий день были очень вдохновленные лица, прямо как у летчиков «божественного ветра», идущих на свой Перл-Харбор.

С утра, после пробежки, мать отозвала пришедшую к нам Шираиши в сторону, а там, взяв обоими руками за бока, принялась её легко покручивать из стороны в сторону, о чем-то спрашивая. Кажется, её интересовало не сколько то, что девушка мямлит в ответ, сколько физика груди у Маны. Тактико-технические характеристики, да? Хотя, если мать себе сделает такую же, то перемещаться ей придется крайне осторожно. Ну и хорошо, дома будет спокойнее…

После школы мы с Маной отправились в Огасавару, где нас ждали неприятные новости в виде Суичиро Огавазы, лежащего на больничной койке и под капельницами. Пока дочь сидела с отцом, я, давая им время, отловил одного из докторов в этой маленькой, но чрезвычайно хорошо обеспеченной клинике.

— Что с этим придурком? — мрачно спросил я у курящего сигарету человека в белом халате.

— Отсутствие мозгов, — не менее мрачно ответили мне, — С рождения. Идиот под два десятка таблеток в день должен принимать, так решил, что ему пара токкури сакэ по вечерам не повредят. Тут у нас, парень, полно идиотов, которым и канистра не повредит, но где они и где этот доходяга?

— Какие прогнозы?

— Прогноз… — врач медленно и тщательно раздавил недокуренную сигарету о наличник на двери, лишь потом взглянув мне в глаза, — Я даю прогноз, что с этой койки он уже не встанет, парень. А возможно, даже не проживет и

неделю. Даже до воскресенья. Ты же и по ним приезжаешь, да? С этой красавицей?

Чуть позже, найдя знакомую бабушку, как-то раз показывавшую Мане деревню, я уговорил её вновь взять на себя девчонку, а сам отправился на разговор с Огавазой. Тот, лежа на койке, уставился на меня с вызывающим видом. Смерив его взглядом, я неторопливо уселся, а затем, достав из кармана яблоко и взятый в аренду у той же бабушки перочинный нож, принялся молча творить японский ритуал по очистке плода. Этого хватило, чтобы Суичиро через пару минут начал дёргать глазом, а через еще какое-то время выдохнул:

— Ну давай! Скажи, что думаешь!

— Я думаю, что ты прав, сенсей, — спокойно отозвался я, продолжая издеваться над фруктом, — В каком-то смысле.

— Поясни, — нахмурился тот, явно не ожидавший подобного.

— Судьба дала тебе возможность взглянуть на дочь здоровым взглядом, позаботиться о ней, поговорить, — начал мерно перечислять я, — На равных общаться с людьми. Воспитать ученика… в какой-то мере. Но разве это жизнь? Нет. Это обязанности. А жить тебе, как мы знаем, оставалось совсем недолго. Так почему бы напоследок не получить немного удовольствия, да?

Огаваза побледнел, сжав губы в ниточку, его глаза, и так украшенные синяками, потемнели, казалось, еще больше.

— Ты ненавидишь меня, это понятно, — продолжал я, — Но вовсе не за то, что я могу сотворить с твоей дочерью что-то плохое, это заблуждение у тебя давно не срабатывает, сенсей. Совсем недавно, общаясь с еще одним «сломанным», я понял причины твоего ко мне отношения. Ты не любишь меня за то, что я здоров, силен, умен. За то, что я обращался с тобой, в прошлом именитым бойцом, как с беспомощным котёнком. За то, что ты играл по моим правилам…

— Нет, я ненавижу тебя за то, что ты ублюдочный высокомерный гад! — выплюнул Огаваза, зайдясь в кашле. Когда приступ кончился, он продолжил, — Такие как ты всегда смотрели на остальных сверху вниз! Всегда считали, что они лучше, что они цари этой жизни! Всегда брали то, что хотели, плюя на последствия! За…

— То есть, бывший «мусорщик» нашел себе еще оправданий, чтобы сорвать злость по загубленной жизни на человеке, который дал ему шанс? — безразлично хмыкнул я, — Дашь мне причину дальше тебя слушать, горе-учитель?

— Дам, — выдохнул он, приподнимаясь на кровати и до скрипа сжимая кулаки, — Я вызываю тебя на бой до смерти, Акира Кирью! В это воскресенье, если до него доживу!

— Ты…

— Дослушай! Если ты победишь, то человек, с которым у меня уговор, признает тебя моим наследником и передаст тетрадь с моими записями. В них то, что ты хочешь знать. Всегда хотел! Но только после боя, слышишь? Только так, и никак иначе! А теперь… теперь пошёл вон! Я хочу еще поговорить с дочерью!