Суд истины
Шрифт:
Просто будь собой.
Королева или нет.
Мое сердце бешено колотится, адреналин бурлит во мне, когда я киваю.
Она права. Она чертовски права.
И мне давно пора что-то с этим сделать.
38
АДРИАННА
— Б
ольшое вам спасибо за то, что собрались так быстро, — начинаю я, полностью игнорируя тот факт, что они разбили лагерь за пределами проклятого замка почти два дня назад. — Я ценю, что у многих из вас есть вопросы о том, в каком положении находится наше королевство, и какие необходимые шаги я принимаю как королева для защиты
Я позволяю своим словам повиснуть под вспышками камер. Мне требуется вся моя сила воли, чтобы не моргать постоянно от непрекращающегося яркого света, в то время как мои волчьи инстинкты слышат каждый шорох среди них. Было бы терпимо, если бы слова были позитивными, но это полная противоположность.
Отлично.
— Для меня сейчас трудное время быть настолько открытым со всеми. Мы подвергаемся нападению, находимся под угрозой, и как бы я ни хотела быть открытой и честной со всем королевством, в настоящее время это невозможно, учитывая текущие дела. — Улыбнись, Адди. Не забывай улыбаться. Я натягиваю на лицо самую искреннюю улыбку, на которую только способна, когда член команды СМИ кричит, прежде чем я успеваю продолжить.
— Мы заслуживаем знать, как вы планируете нас защищать.
Ублюдок.
— Я понимаю это чувство. Необходимость полностью понимать, что происходит вокруг вас, чтобы вы не чувствовали как у вас отнимают контроль, но реальность такова, что если я дам вам эти ответы, я также отдам их не в те руки. Если я хочу получить хоть какой-то шанс защитить это королевство, то последнее, что я должна делать, — это стоять здесь и рассказывать вам каждую деталь. Угроза, исходящая от Клементины, очевидна, и до такой степени, что я отказалась от тура, который, к счастью, не привел к дальнейшим нападениям. Но надолго ли? Мы пытаемся сыграть в эту разочаровывающую игру как можно безопаснее. Мой приоритет — больше не допустить жертв. Помня об этом, я приостанавливаю все обращения к народу до дальнейшего уведомления. Преследования со стороны средств массовой информации так же опасны, как слова Клементины, написанные на стенах в Ледниковом Озере. Вы выбрали меня править, и это то, что я буду делать. Я. Не Клементина, не СМИ, я. Я верю, что вы проголосовали за меня из-за моей любви к королевству, моей решимости относиться ко всем одинаково и моего желания лучшего будущего. Это не изменилось. В обозримом будущем мое внимание приковано именно к этому. Пожалуйста, будьте в безопасности, будьте бдительны и, пожалуйста, имейте надежду. Спасибо вам.
Средства массовой информации оживают, когда я, не оглядываясь, ухожу с трибуны. Крилл и Рейден покидают свои посты по обе стороны небольшой платформы, чтобы вместе со мной пройти через ворота замка.
Приятно снова обрести свой голос. Я чувствую себя самой собой с тех пор, как меня назначили королевой.
— Ты была великолепна, принцесса, — бормочет Крилл, когда ворота за нами закрываются. Я улыбаюсь ему, купаясь в его похвале.
— Очевидно, обеды «У Перл» нужно проводить чаще, — добавляет Рейден с усмешкой на губах, и я сияю.
— По-моему, это хороший план. Кстати, кто-нибудь знает, где мой отец? Теперь, когда СМИ устранены, я хочу с ним побеседовать.
— Звучит зловеще, — говорит
— Я тоже это чувствую, но я проводила каждый день с ощущением, что тону, и я быстро понимаю, что это потому, что я пыталась вписаться с образ, который мне не подходит. Я пыталась вести себя так, как должна вести себя королева, и, откровенно говоря, это не для меня. — Мы доходим до дверей, и они оба поворачиваются ко мне лицом, понимающие улыбки украшают их губы. — Что?
— Мы скучали по тебе, принцесса. Рад, что ты вернулась, — заявляет Крилл, целуя меня в макушку, прежде чем войти.
— Я согласен с драконом. Ты долго не сияла так, как сейчас, Адрианна, и это радует, — добавляет Рейден, и я чувствую, как жар заливает мои щеки. — Отвечая на вопрос о твоем отце, я полагаю, что он на лугу с Норой. Хочешь, я провожу тебя?
На лугу?
Сила, которая только что наполняла меня, ослабевает. Из всех мест на территории замка, это единственное, куда я не решалась пойти, и на то были причины. Мои уши словно заранее готовятся к очередной боли, но я отмахиваюсь от этого, глубоко вздыхаю и улыбаюсь.
— Я думаю, это то, что я должна сделать одна, — признаю я, беря Рейдена за руку. Он сжимает свои пальцы вокруг моих в молчаливом знаке поддержки, прежде чем отпустить меня, и я ухожу по коридору.
Чем ближе я к лугу, тем, кажется, медленнее становятся мои шаги. Или они короче? Я не знаю. Все, что я могу сказать наверняка, — это то, что с каждым шагом, который я делаю, мои силы начинают покидать меня.
Я слышу их прежде, чем вижу, мои волчьи чувства пробуждаются к жизни, и мои шаги замедляются.
— Почему ты такой грустный, папа? — Спрашивает Нора, и у меня внутри все сжимается от неуверенности в ее тоне. Но именно вздох, вырывающийся из легких моего отца, угрожает поставить меня на колени.
— Мне не грустно, Нора, я просто… — Он делает паузу, и я представляю, как он проводит большим пальцем по ее щеке, собираясь с мыслями. — Наша семья перенесла много боли здесь, в месте, которое когда-то было нашим любимым, и мы приходили сюда каждый день.
— Здесь так красиво, почему это должно измениться?
Мой пульс стучит у меня в ушах, когда я иду на звук их голосов, и они появляются в поле зрения через несколько шагов, в том самом месте, которое преследовало меня в ночных кошмарах более десяти лет.
— Я забыл, что ты была такой маленькой и не помнишь, что здесь произошло, как Адди, — бормочет мой отец с еще более тяжелым вздохом.
Я представляю, как лицо моей сестры морщится в замешательстве от слов моего отца, но прежде чем она произносит что-либо еще, мой отец замечает меня.
Натянутая, грустная улыбка расплывается по его лицу, когда мое имя срывается с его губ. Голова Норы резко поворачивается от удивления, надежды и чего-то еще, что я не могу точно определить, в уголках ее глаз появляются морщинки.
— Привет, — выдыхаю я, устраиваясь рядом с ними на траве и слушая, как деревья шелестят на ветру.
— Твоя речь прошла хорошо? — спрашивает отец, и я киваю.
— Настолько хорошо, насколько это возможно. Что привело вас сюда, ребята? — Я не могу ходить на цыпочках во время светской беседы, когда мое сердце бешено колотится в груди.